Яна Дубинянская - Козлы
Однако - что теперь делать? Сонная кефаль мертвым грузом оттягивала садок. Если рыба ещё хотя бы с полчаса полежит на солнце, она неминуемо протухнет. Он собирался занести её домой... да, но вместе с Лизой! Хотя, раз девушка сейчас пасет козлов, дорога свободна и безопасна...
А вдруг - нет?
Эта мысль прошила сознание уже тогда, когда Василий, свернув с тропы, вьющейся вдоль моря, ступил в тень ближайшего кустарника. Нет, до пастбища ещё далеко... Идти или не идти дальше по этой тропинке - вот в чем вопрос.
Ответить на него Твердовский не успел.
Задрожали листья, закачались ветки. Зашелестело, зашуршало, затрещало изнутри. Темный ужас шпилькой приколол к месту; Василий и не пытался бороться с параличом. Он просто беззвучно твердил себе: нет, такого никак и никогда не может быть...
Козел проломился сквозь кусты и выбрался на тропу. Огромный, косматый, знакомый.
С коротким обрывком веревки на шее.
* * *
Когда Петька помогал мне спускаться, картонную кепку "Рогань" сдуло ветром с его головы. Она прокатилась по верхушкам скал, повисела пару секунд на ветке чахлого можжевельника, а потом желтой летающей тарелкой спланировала в море. И волны очень быстро справились с ней.
Я усмехнулась. Грустно и зло.
Олег в позе орла сидел с книжкой на высоком камне, похожем на постамент для памятника. Я твердо решила туда не смотреть. Я пришла к ребятам, к Петру с Кирюхой. Принесла подарочек лохматому Графу. А почему бы и нет, скажите?
Пес кинулся ко мне со всех ног, галька так и брызнула по сторонам. Через секунду его лапы были у меня на плечах, а теркообразный язык с энтузиазмом избавлял лицо от косметики; я зашаталась и завизжала.
Мне здорово и весело. Граф, лапочка... ну перестань же!
- Ты попала, Лизка, - прокомментировал Кирилл. - Соскучился!
Сквозь графские нежности я одним глазом покосилась на тот самый камень. Олег читал, не обращая внимания на наше веселье. Лопатки крыльями выпирали на его скукоженной спине. Ну и читай себе! Не очень-то и хотелось.
- Волны - супер! - сказал Петька. - Раздевайся, Лиз, и айда купаться! Джентльмены, отвернитесь!
Я уже взялась за молнию на джинсах - купальник на месте, джентльмены могут и не отворачиваться - и остановилась на полширинке. А ободранные коленки? А жуткий синяк на бедре?.. и что, прямо так и раздеваться?!
А вот так. По фиг!
- Поскользнулась, упала, - пояснила я ребятам. - Только что не гипс.
Прикол вышел так себе, но Петька с Графом оценили и расхохотались. Кирилл тоже улыбнулся и рассказал, как в прошлом году разозлил одну барышню и потом месяц ходил с исполосованной физиономией.
- Бывает!
Олег на камне завозился и повернулся в профиль. Какой у него длинный все-таки нос... кошмар. И снова втупился в свой детектив, шелестящий страничками на ветру, - поинтереснее, наверное, моих коленок. Вот и замечательно!
И мы с ребятами и Графом наперегонки бросились в воду. Высокая волна катилась прямо на меня; я с визгом подпрыгнула, оттолкнувшись от скользкого подводного камня. Как будто взлетела! Потеряла равновесие, ухватилась за Графову шерсть; вынырнув, пес забавно зафыркал, крутя головой. Кирюха с Петром наперегонки поплыли в море, а мы с Графом остались плескаться у берега. И правда, супер!
... - А я замуж выхожу! - объявила я, когда мы повылезали на берег и распластались на горячей гальке. Громко и радостно, как и положено сообщать такую весть.
- Да ну? - восхитился Кир. - За миллионера?
- Ну, не совсем, - я стала серьезна, очень серьезна. - Он доцент, преподает в универе прикладную математику.
- Где ты его нашла? В Ялте?
Я хотела было ответить - и осеклась. Надо хорошо подумать, чтобы ответ не противоречил версии о том, что Твердолобый... то есть Вася... что он мой дядя. Поразмыслив, вдохновенно начала плести свою историю: некий препод целый год домогался моей любви, - но я не такая, и он страдал без взаимности. И вот, когда я уехала к бабушке, понял, что не может без меня, и прислал телеграмму с предложением. И я, хоть и не дала пока ответа, разумеется, согласна...
Девчонки в нашей общаге выпали бы в осадок. Да любые девчонки выпали бы...
- И сколько ему лет? - лениво поинтересовался Петька.
Мужики. Одно слово - мужики...
А правда, сколько? Я попыталась представить себе Васино лицо; прикинула на глаз.
- Ну, лет сорок... сорок пять... Пятьдесят где-то.
Пацаны хором присвистнули.
- Такой пожилой папик?
Я резко поднялась с гальки, содрав с колена размягченную морем корочку. Граф ткнулся в живот мокрым носом; я оттолкнула его. Меня оскорбили!
- Если хотите знать, - мой голос взвился над обрывом, - он в сексе супер! Не то что некоторые сопляки... малолетки недоделанные! - ещё громче. И никаких взглядов в сторону высокого камня, похожего на постамент...
Кирюха приподнялся на острых локтях. Его глазенки за веснушчатыми облезлыми щеками превратились в щелочки.
- А ты откуда знаешь, Лизун? Ты ж ему вроде ещё не дала... в смысле ответа?
Петька переломился пополам, словно ему заехали под дых. Пару секунд беззвучно катался по гальке - ну точно заехали! - и только потом взорвался диким, сумасшедшим хохотом. Кирилл смеялся негромко, но тоже от души. И во всю глотку, перекрывая рокот и плеск волн, захохотал-залаял предатель Граф.
Ненавижу!!!
Я рывками подобрала с земли джинсы, футболку и босоножки. Ноги моей!.. Спотыкаясь, устремилась к тропинке: как-нибудь влезу, не переживайте! Крупная обжигающая галька впечатывалась в подошвы. Палец врезался в большой пористый камень, и я зашипела от жуткой боли; черт, кажется, и кожу содрала...
Хохот за спиной не умолкал. И чего ради я вообще повелась и пришла к этим...
И вдруг - резкое, грубое, мужское:
- Да заткнитесь вы, козлы!
... Я сбросила с плеч его пальцы. Два раза подряд... Но он снова догнал и обнял - в третий раз. Теплые сильные руки с запахом солнца... И жаркий шепот, щекочущий шею:
- Лиза... ну Лиза... Я их поубиваю, честное слово!.. Я люблю тебя. Правда, люблю!.. Я сам козел был, я знаю. Ну что сделать, чтобы ты... Слушай, мы тут грот открыли... там, за скалой. Пошли, покажу! Ты ж меня простила?.. простила, да?
Горячая красно-кирпичная грудь - надежная, как скала среди волн.
Олежка...
Шершавые-шершавые губы вкуса морской соли.
* * *
Немигающие желтые глаза. Дьявольский гипноз черных горизонтальных зрачков. Ухмылка торжествующего зла...
Козла.
Человеческий разум сильнее, - лихорадочно внушал себе Василий. Особенно разум, восходящий к пятой ступени просветления... Установить тройную духовную защиту. И, преодолев оцепенение, отважно двинуться вперед, прямо на него...
Козел наклонил голову - белесая борода, крепкие зубы и гофрированные основания рогов. И, мотнув обрывком привязи, шагнул навстречу. Словно принимал вызов на поединок.
