Павел Парфин - Сувенир для бога
Официанты с невозмутимым видом раздавали налево-направо бесполезные вещицы - только на беглый взгляд бесполезные: из них, как из деталей конструктора, можно было выложить историю человечества. Обретя дары, люди за столиками замолкали, погружаясь в воспоминания о нездешнем.
Выхватывая то там то сям необычные сюжеты, Дьяченко увидел Амелиску. Девушка сидела одиноко, позабытая им, ее суженым, ушедшим в бездонные ощущения собственной власти. Вдобавок ее отчего-то обнесли древним сувениром. "Черт! Как я мог!.." - Валька почувствовал невольный укол совести. Пошарив по карманам, он собрался было послать девушке бронзового единорога - пусть сувенир не из дремучего прошлого, зато из гремучего будущего! Как вдруг Дьяченко отвлекло одно необычное обстоятельство. В тот момент, когда он раздумывал, с каким официантом отослать сувенир Амелиске, мимо него прошел официант, не похожий на других - коренастый и невероятно широкий в плечах. Валька машинально глянул из-за его плеча: не занят ли поднос - и обомлел. На подносе, ужасно заляпанном грязными пальцами, Дьяченко увидел роскошный малинового бархата футляр. В нем, точно жемчужина в живой мясистой раковине, забрызганный алой росой блистал золотой "паркер". Долларов на пятьсот, не меньше! Дьяченко, вскрикнув, инстинктивно попятился, коренастый официант тотчас обернулся на крик, поднос в его руках вздрогнул, "паркер" сполз к нижнему правому углу, а в следующую секунду Валька встретился взглядом с... заказчиком. Маленькие, щенячьи глазки Хека смеялись. "Мать твою!" - вырвалось у Вальки, и он тут же проснулся.
*16*
Землисто-серое в невнятном, сумеречном свете, над ним опрокинулось круглое лицо Ксилла. Пугающее, словно луна в полнолуние.
- Владыка, он очнулся, - ожил рот военачальника хлопов, и тут только до Дьяченко дошло, что он впервые видит Ксилла без крысиной маски. "Как же я узнал его?" - далеко-далеко в сознании человека промелькнула мысль, немедленно уступив место другой - тревожной и взрывчатой, как порох. Лежа на спине, Дьяченко резко повернулся на бок - пусто. Амелиски не было с ним. Черт! Уже суетясь, теряя самообладание, Валька быстро-быстро ощупал руками место подле себя: глухая склизкая стена, какое-то сено или стружки. Пахнет хрен знает чем! Ни простыней, ни пыльного сундука, ни фантастических огней, разряженных господ, дворцового великолепия, манерной музыки, утонченных блюд и таких же утонченных бесед, ни одного сумасшедшего сувенира - ровным счетом ничего! Даже старый грот делся черт знает куда! Будто Дьяченко, пока он спал, насмешки ради перенесли и бросили в этом засранном тупике адского мироздания. На сено, воняющее какой-то дрянью!
Напротив, встав в трех шагах от него, корчилась от хохота, надрывала глотки хлопская братия. Дьяченко поразился: бесы гоготали, как обычные гопники.
- Что я вижу, человече! Наша встреча не обрадовала вас? справившись со смехом, произнес Виорах. Когда он заговорил, свита с почтением расступилась перед ним.
- Зато как вы нас позабавили! - голос повелителя Юфилодора зазвенел от гнева - смех вокруг тут же стих. - Вы беглец! Вы позорно бежали! И с кем? С этой рогатой дешевкой! Но каждому воздастся - по его глупости и малодушию. Вы променяли шанс стать избранным на человеческую слабость. Вам захотелось любви? Но что есть любовь по сравнению с возможностью обрести бессмертие!.. Ведь вы изначально были не такой, как все. Вам дозволено было знать больше других. Знающий больше других и знающий такое, что положено знать только избранному, - в сотни тысяч раз свободней других! Свободней в мыслях своих, поступках и в возможностях передвигаться. Признайтесь, человече: вы когда-нибудь задумывались, каким образом вам удается перемещаться из одного мира в другой? С какой это стати после всех бездарных скитаний вы наконец оказались в царстве хлопов? В мире, где безраздельно правит могучий бог Виорах! То есть я!!.. Вы молчите? Так я скажу вам: такую удивительную способность к проникновению в чужой мир вы получили вместе с драгоценными знаниями.
Шагнув к человеку, продолжавшему тупо лежать, не пытавшемуся ни бежать, ни сопротивляться, Виорах наступил на правую Валькину кисть. Дьяченко стерпел внезапную боль - лицо владыки исказила гримаса презрения.
- Я все больше склоняюсь к мысли, что вы, человече, оказались случайным и незаслуженным носителем тех редких знаний. Но такова уж воля провидения! Перед ней и я бессилен, - Виорах развел руками. Дьяченко показалось, что тот неискренен, что дьявол паясничает - но мало ли что могло показаться в аду. От всех и от каждого человек ждал подвоха. Тем временем властелин хлопов продолжал:
- Возможно, такой жребий пал на вас, поскольку в тот момент именно в ваших руках оказался великолепный Оззо. Повторяю: абсолютно случайно! Возможно, поэтому вы очутились здесь. Об истинной же причине можно только гадать. Хм, но кем бы вы ни были, священная миссия, возложенная на вас, обязывает меня содействовать вам. Поднимайтесь. Мы продолжим наш путь.
Дьяченко не верил ни единому слову Виораха.
- А как же Амелиска? Ведь, если следовать вашей логике, владыка, раз Амелиска встретилась на моем пути - значит, это угодно провидению. Надеюсь, вы не станете это отрицать?
Виорах изменился в лице. Глубокая вертикальная складка прорезала его холеный лоб. После трехсекундного раздумья повелитель заговорил вновь, неожиданно перейдя с человеком на ты:
- Хм, а ты не так уж глуп, как я надеялся. Амелиска... Ее предназначение... ее участь предрешена. Скоро ты в этом убедишься.
И они снова тронулись в путь - Виорах, его сволочная свита и человек. В Вальке крепла уверенность, что, скорее, он тронется умом, чем доберется до чертовой цели, назначенной неведомым ему провидением. Вернее, даст себя довести до нее. Он был железно уверен и в том, что само провидение имело явно небожественную, противную человеческому духу природу. Иначе как объяснить то маниакальное упорство, с которым провидение стремилось увести человека в дебри ада? "Дерьмо!" - скривившись, как от зубной боли, Дьяченко мотнул головой. Увы, легче поверить в демоническую природу судьбы, чем в дьявольскую распущенность и безволие собственного духа.
Ноги не несли Вальку, сердце громыхало в груди, будто камень в порожней бочке, взор замутился, разбавленный парой-тройкой соленых слез. Навстречу подул световой ветер. Чтобы не ослепнуть, приходилось щурить глаза. Свет чередовался с тенью с немыслимой скоростью. В глазах рябило, к сердцу, возбужденному световой чехардой, прихлынула горячая кровь, но руки стыли, словно ветер не мощные волны света катил, а нес могильный холод. От озноба Дьяченко передернул плечами - страх и холод пытались поделить его тело. "На-ка, выкуси!" - не вынимая руки из кармана, Валька скрутил дулю - как ни странно, тут же стало легче. Эх, куда ж его все-таки ведут? Дьяченко наморщил лоб, краем глаза глянул на властелина хлопов - лицо его было по-царски невозмутимо. Однако и ему приходилось, пригнув голову, заметно подавшись вперед телом, прикладывать усилия, чтобы противостоять напору ветра. Сомнений не было: то, что, по словам Виораха, ожидало их впереди, не так уж радо было их приближению. Эх, мочи больше нет терпеть этот чертов ветер! Лучше грязь в лицо, чем невыносимый, кинжальный свет!
