Максим Хорсун - Рождение Юпитера
Климентина положила руку на одеяло. Туда, где угадывались очертания круглого плеча. Ткань под ладонью была мягкой и теплой, а плечо – ощутимым, плотным, живым.
Забинтованная голова чуть заметно качнулась, примятая подушка издала слабый скрип. Почерневшие губы скривились, между ровными рядами зубов затрепетал непослушный язык. Климентина отдернула руку от плеча матушки Хатшипсут и испуганно посмотрела на медика и Хенцели.
В один миг раненая пришла в движение. Налитые жидкостью ноги беспокойно заелозили по простыни, лишенная лица голова приподнялась над подушкой и обвела палату слепым взглядом. С губ матушки Хатшипсут сорвался протяжный, какой-то клейкий хрип, и Климентина поняла, что несчастная ее узнала, что невероятным образом голос бесфамильной гостьи проник в сознание, отрезанное от основных информационных каналов.
– Она хочет что-то сказать! – догадался Хенцели.
– Отойдите от нее! – Медик одним прыжком оказался возле аппаратуры. Пальцы, оснащенные дополнительными фалангами, заметались по кнопкам. – Если вы хотите, чтобы она выжила и смогла когда-нибудь говорить…
– Заткнись, раб!
Матушка Хатшипсут уронила голову на подушку, прокашлялась, мучительно содрогаясь всем телом, и прохрипела едва различимо:
– Ай-Оу… Ай-Оу, мальчуган. Я знаю – ты вернулся…
– Нет, матушка Хатшипсут! – зачастила Климентина. – Это я – бесфамильная Климентина, ты должна меня помнить…
Хенцели рванулся к Климентине и вцепился ей в плечо.
– Погоди! Молчи! – отрывисто проговорил, касаясь жесткими губами уха Климентины. – Ты не при чем!
– Ты здесь, Ай-Оу, мой мальчик. Ты ведь вернулся… Опять без одежды… и снова изображаешь из себя это дурацкое треногое животное…
Климентина закрыла глаза на правила приличия и выпила много вина. Ей показалось, что от нее этого ожидали и, более того, ничего не имели против. Внезапно обходительный Хенцели, потеснив неумелых ухажеров в «скелетниках» Анжело и Энрико Баттиста, следил за тем, чтобы серебряный кубок бесфамильной всегда был наполнен холодным и сладким вином. Эдвин де Штарх, перед тем как сесть за стол, собственноручно подбросил дров в камин; поворошил в стреляющей искрами огненной утробе покрытыми окалиной щипцами. В трапезной запахло смолистой хвоей, и Климентина почувствовала, как что-то бесплотное теплыми волнами накрывает ей плечи и спину.
Она разомлела. Вслед за хмелем пришел и аппетит. Мясные яства, поданные рабами в фисташковых туниках, Климентина, забыв о предубеждениях, нашла отменными. Силона Баттиста с гордостью сообщила, что ее прайд – один из немногих, кто владеет секретом производства мяса на косточках. А оно – мясо на косточках – пользуется в Сопряжении превеликим спросом, так как, во-первых, в своем несовершенстве похоже на мясо естественного происхождения, во-вторых, позволяет существенно расширить меню. Климентину это сообщение привело в состояние болезненного восторга, и она не преминула произнести тост за рачительную хозяйку.
Женщина-иерарх оказалась не прочь посудачить и о соседях: ныне погибшем прайде Тэг.
– Тэги давно испытывали финансовые затруднения, – рассказывала Силона, ловко орудуя ножом и вилкой, – еще до гибели в Партии иерарха Ти-Кея, отца Ай-Оу. Помнишь, когда разразился Коричневый продовольственный кризис, многих мужчин призвали вступить в Партию, не взирая на то, что они уже проходили через ритуальную войну?
Климентина помнила: в тот несчастливый год погиб отец Брута Бейтмани.
– Баттиста неоднократно кредитовали Тэгов, но соседи, по-моему, спускали средства в бездонный колодец. Постепенно наемные рабочие Тэгов переметнулись в другие прайды. Что наемники… нижняя ступень иерархической пирамиды разбрелась по Сопряжению! Вдова Ти-Кея не смогла смириться с потерей мужа. Она покончила с собой, и это ознаменовало крах некогда всеми уважаемого прайда.
– Великое Солнце! – пришла в ужас Климентина. – Я ничего об этом… Ай-Оу не сказал мне ни слова… Но, благородная хозяйка, как это случилось?
Звон столовых приборов неожиданно стих. Хенцели приподнял белесую бровь. Силона бросила взгляд на сыновей. Казалось, ее терзают сомнения: стоит ли говорить при детях о столь страшных вещах.
– Безутешная Мей… – произнесла она, наконец, – проглотила капсулу с жидким кислородом. Такая нелепая и страшная смерть. Нелепая, страшная… – повторила Силона. – Мей была обязана понимать: лишая жизни себя, она обезглавливает прайд. После этого происшествия от Тэгов бежали все, кто только мог. В конце концов, населенной осталась лишь Пирамида. Купольные города пришли в упадок и опустели.
– Пришли в упадок и опустели… – повторила вслед за Силоной Климентина. Несмотря на хмель в голове, она поняла, что хозяйка умышленно не говорит об Ай-Оу. – Все три города Тэгов покинуты, благородная? Судьба, Знамение и Воля?..
– Воли больше не существует, – вставил Эдвин де Штарх. – Взрыв Пирамиды обрушил биосферный купол.
Климентина опустила глаза, на ресницах сейчас же повисли слезы, взор затуманился. Она глядела в тарелку, испачканную красным соусом, но видела купол покинутого города. Она смотрела внутрь сквозь прозрачные сегменты…
Паутина пустынных улиц. Умирает трава на лужайках и в двориках, превращаясь в пожухлую массу охряного цвета. На темной глади озера со стоячей водой лопаются пузыри сероводорода. Вездесущие крысы снуют в поисках съестного по заброшенным квартирам.
Ухоженные улицы под надежным куполом, подземные тоннели, связывающие города прайда и Пирамиду Тэгов… и всюду – ни души. Мертвая пустота. Лишь едва слышно шелестит ветер в вентиляционных шахтах, гудят трансформаторные станции и шуршат крошечные лапки. Тысячи крошечных лапок и розовых безволосых хвостиков.
По щекам Климентины потекли крупные слезы. Капли сверкали в свете люстр, словно крупные алмазы. Силона смутилась и попыталась плавно перевести беседу в другое русло.
– Нас – Баттиста – весьма удивило, что пригодные для жизни территории ныне пустуют, – сообщила она. – Мы просили прайд Тэг продать города, только соседи всякий раз находили предлог, чтобы уйти от разговора. Было даже как-то невежливо с их стороны. По-моему, бессмыслица какая-то… Энрико! – Хозяйка постучала вилкой по краю тарелки. – Держи спинку, сынок! Ты ведь не хочешь стать сгорбленным, словно старый подносильщик блюд!
– Я тебя понял, мамочка, – смиренно отозвался младший Баттиста.
– Дорогая гостья! Прайд Баттиста развивается, – продолжила хозяйка размеренную речь, – сегодня мы мечтаем расширить производство. Я намерена обратиться к Пермидиону… Уверена, что вдову иерарха, лишившегося жизни в ритуальной войне, выслушают и удовлетворят ее прошение. Я собираюсь заселить Знамение и Судьбу своими людьми. А затем переоборудовать города в генетические фабрики новейшей конструкции. Как ты думаешь, Климентина, это стоящее начинание?
