Алексей Артамонов - Вечная Война
Миссис Имвэл жила неподалёку от банка, поэтому полицейские решили навестить её первой.
Солнце медленно подплывало к горизонту. Казалось, чем ближе оно опускалось к границе неба и земли, тем больше остывало и темнело, приобретая багряный цвет.
Прилично одетая женщина лет шестидесяти только что поужинала и, усевшись в кресло, подпалила сигарету. Затянувшись один раз, она аккуратно опустила её на пепельницу, но не затушила. Затем взяла другую и, устроившись поудобней, запыхтела, играючи пуская дым к потолку. Голубоватый, он клубами поднимался сквозь сумерки комнаты, которые пронзали слабые лучики света, проникавшие сюда сквозь занавес окон.
Вдруг раздался звонок, разбивший тишину, и темнота растворилась, поддавшись электрическому свету, включённому хозяйкой, спешащей открыть дверь нарушителю покоя.
— Миссис Имвэл, — почтенно приветствовал Эрик Боннот женщину.
— Шериф, — ответила та, вопросительно посмотрев на полицейских.
— Это мой коллега мистер Сондол. Можно нам войти?
Хозяйка отошла от двери, освобождая пришедшим путь в свою квартиру. Полицейские сняли шляпы и, протерев ботинки о у двери лежащий коврик, прошли в комнату, где тлела зажжённая миссис Имвэл сигарета, другая, которую хозяйка держала в зубах, придавала последней хитрый, бандитский вид.
В комнате, теперь освещённой, вдоль всей стены напротив входа стоял большой шкаф, слева от громадного шкафа стену пробивали два окна, заслонённые тёмными занавесами. Посередине, а точнее ближе к стене противоположной той, где стоял шкаф, располагались четыре кресла, которые окружали невысокий квадратный журнальный столик, деревянный, чёрного цвета. На этом столике стоял большой графин с водой и высокий стакан, рядом была поставлена наполовину заполненная пепельница с сигаретой, от которой взлетала тонкая струйка дыма, колыхнувшаяся при входе полицейских, пол покрывал старый затёртый ковёр, на четвёртой стене, что напротив окон, висела картина, изображающая вазу с фруктами. Последним из предметов в комнате была тройная люстра, она бросала тот свет, что захватил помещение, выгнав темноту.
Предложив полицейским сесть, хозяйка заняла своё прежнее место.
— О, нет, сядьте в другое! — воскликнула она, когда шериф уже хотел опуститься в кресло. — Затем объяснила: — здесь сидит Джордж.
— Джордж — это ваш муж? — поинтересовался Боннот.
— Да, — печально ответила миссис Имвэл. — После того несчастного случая в прошлом году он всегда сидит здесь, молчит и только курит. Я разговариваю с ним, а он только кивает головой. Вообще-то, он и раньше, до этого происшествия, со мной почти не разговаривал, но сейчас из него просто слова не вытянешь.
— Миссис Имвэл, ваш муж… — шериф бросил взгляд на пустое кресло, может быть, просто, чтобы убедиться, затем посмотрел на приятеля, — ваш муж умер год назад при этом несчастном случае.
— О, нет — он здесь. — Хозяйка вытянула свою руку и ткнула остаток своей сигареты в пепельницу. — Зачем же вы пришли?
— Нам сказали, что вы вчера были в банке…
— Верно.
— Вы не замечали там ничего подозрительного?
— Когда была в банке — нет, а, вот, выйдя оттуда, заметила.
— Расскажите нам всё поподробней.
— Сделав свои дела, я уже покинула банк, но вспомнила, что оставила там зонтик и решила вернуться. Когда я подошла к входной двери, увидела, как что-то появилось за спиной кассира и тот упал.
— Как это «что-то» выглядело? — заметив, что дело начинает продвигаться, спросил шериф.
— Не знаю. — Миссис Имвэл сделала короткую паузу, и на её лице стало заметно выражение муки, которую доставляли ей вопросы Боннота. — Это было что-то чёрное, и появилось оно только на короткое мгновение.
Сообразив, что больше ничего полезного здесь они узнать не смогут, полицейские встали, распрощались и вышли на улицу.
Солнце уже окончательно скрылось за горизонтом и стало темно.
— Что скажешь, Билл? — Боннот опёрся о свою машину и скрестил руки на груди.
— Не знаю, стоит ли полагаться на показания пожилой женщины, которая зажигает сигарету для мужа и разговаривает с ним, хотя он уже год как умер, и которая в сентябре при такой тёплой погоде носит с собой зонтик.
— Да, ты прав, но она единственная, до сих пор, видела хотя бы что-то чёрное.
— Сумасшедшая выводит на след грабителя банка, — представил Билл будущие заголовки газеты, если показания миссис Имвэл принесут плоды.
— Кто знает, кто знает… — усмехнулся шериф.
Погрузившись в свои раздумья, полицейские стояли так ещё около минуты, затем, решив отложить допрос остальных, чьи имена находились в списке Окрамека на завтрашний день, пожелали друг другу спокойной ночи и разъехались по домам.
Для Майка Дэйта эта ночь оказалась вовсе не такой спокойной, как для Боннота и Сондола. Было уже около полуночи и фермер собирался ложиться спать, когда вдруг входная дверь с шумом распахнулась и в дом не успевшего что-либо сообразить Дэйта быстрым шагом влетела женщина лет сорока. Не останавливаясь, она промчалась в спальню и со всего размаху толкнула Майка на кровать, возле которой тот стоял, снимая ботинки.
— Где мой сын? — вскричала она гневным и необычно низким голосом.
— Какой сын? — совершенно растерянно и ничего не соображая, после приземления на кровать, воскликнул фермер. — Какой сын? — повторил он, поднимаясь.
В этот момент в дом таким же быстрым ходом, что и женщина, ворвались шесть мужчин, разделились по всему помещению и начали везде заглядывать и шарить среди мебели. Очевидно, они что-то искали, но не нашли и собрались все в спальне.
— Что вам от меня нужно? — спросил Майк, разведя руки.
— Где мой сын, — повторила свой вопрос женщина, — Джон Колдуэлл?
Тут фермера стало ясно, о ком речь.
— Ах, Джон. Он был в полицейском участке, но ему как-то удалось сбежать. Его уже весь день искали, но он как сквозь землю провалился.
Теперь только Майк Дэйт заметил, что у всех вошедших на глазах были тёмные очки. Взволнованный таким неожиданным вторжением Майк не обратил на это внимания, но постепенно успокоившись, стал более или менее ясно соображать.
Неизвестно откуда вдруг послышался какой-то странный звук, и ночные посетители Дэйта таким же быстрым шагом, с каким ворвались, вышли из дома.
Облегчённо вздохнув, фермер увалился на кровать и провёл ладонью по лицу. Постепенно он начинал обдумывать произошедшее и, чем чаще он воспроизводил оставшиеся в памяти картины, тем больше странного, подозрительного замечал он. Кто же носит тёмные очки глубокой ночью? Кто эта женщина, выдающая себя за мать Джона Колдуэлла и ворвавшаяся к нему в такое время?
