Ольга Ларионова - Сотворение миров
— Ну, а я, как видишь, от последнего воздержалась. К тому же это всего-навсего воскресная прогулка.
— Можешь называть ее прогулкой, можешь — разведкой. Скорее, последнее, раз тебе разрешили взять второго робота, да еще и с фиксирующей аппаратурой. А тем временем твоя запрограммированно-невоспитанная Пегги будет ловить янтарную пену.
— Да, к вопросу о воспитании, как человек, тоже не вполне воспитанный, я хочу спросить: а что ты сюда пожаловал?
Теймураз смущенно развернул утлый кулечек, откуда полетели клочки остро пахнущей голубоватой шерстки.
— Да вот принес… По-моему, это была кошка. Голубая, травоядная и врожденно-ручная. Я хотел сделать чучело…
У Варвары натянулась кожа на скулах:
— Во всяком случае, прошедшее время употреблено уместно. Была. А теперь есть только загубленная шкурка, которую не потрудились как следует вычистить от жира и просушить. Не говоря уже о прочих тонкостях таксидермии.
— Знаешь, — виновато пробурчал Теймураз, — мне как-то казалось, что главное, эту шкурку снять и, когда она сама подсохнет, набить ватой. Это же не сложно…
— Ну да, оптимистическая формулировка: никогда не пробовал, но думаю, что сумею.
— Ведь делают же чучела даже школьники!..
Вот этого только и не хватало — обиженного тона. Обида — эмоция аутсайдеров, а Темрик казался не из их числа.
— Это делают школьники, обученные азам таксидермии. Но без вышеупомянутых азов браться за дело не стоит.
Она глянула на его по-детски обиженное лицо, обычно столь непроницаемое, и вдруг расстроилась. А ведь Кони, которая умела со всеми быть в хороших отношениях, вряд ли стала бы вот так отчитывать человека, за вполне доброе намерение. И не топорщилась бы, как эмпуза рогокрылая, сиречь богомол. А взяла бы остатки шкурки — да, мол, действительно голубая травоядная кошка, спасибо — и через некоторое время вручила бы Теймуразу чучело совершенно другой особи, но уже препарированное по всем правилам. И в процессе вручения постаралась бы незаметно преподать некоторые сведения по тем самым азам, которые теперь будут восприниматься сквозь призму оскорбленного самолюбия. Да, у Кони еще учиться и учиться…
— Ладно, — сказала она примирительно, — несколько уроков я тебе преподам, а сейчас я побежала. Неудобно опаздывать.
— Ты же не знаешь, где этот конференц-зал!
— А ты покажешь. Только я разыщу запасной комбинезон — мое-то все в море утащило. Волна была сильная, ну прямо микроцунами. И какая-то неправдоподобная…
— Да? — загорелся Теймураз. — Давай-ка на бегу и поподробнее, а то ты, я вижу, удачлива на чудеса.
На бегу получилось не очень подробно, потому что до условно обозначенного «конференц-зала» было не больше трех минут спортивной ходьбой. На Большой Земле, правда, постеснялись бы назвать это помещение даже кладовкой, потому что это был всего лишь тупичок коридора, заваленный пакетами с надувной мебелью — традиционной утварью экспедиционников-дальнепланетчиков. Несколько таких диванов, распакованных и приведенных в боевую готовность, было составлено в каре и являло собой рабочее место для всех совещаний и сборищ, кои по каким-либо причинам не могли состояться под Майским Дубом. У стеночки, на трибуне из местного кораллового палисандра, знакомый неполнорукий киб варил кофе и передавал чашечки заседающим.
Собрались здесь, похоже, не в последние минуты — возле некоторых стояли на полу по две-три пустых чашки.
Рядом с кибом на трибунке безучастно сидела Кони и, кажется, кого-то ожидала.
Больше ничего Варвара разглядеть не успела, потому что погас свет и прямо на стене возникла проекция чрезвычайно странного графика в виде золотой завитушки, ползущей вдоль оси абсцисс.
Линия сделала какое-то конвульсивное движение, и тут Варвара поняла, что никакой это не график, а здешнее море, показанное с высоты нескольких километров. Золотистая кривая в равной мере могла быть и гребнем причудливой волны, и легендарным морским змеем. Или чем-нибудь третьим.
— Вызвать бы у него синдром Лероя, — полушепотом проговорил в темноте бархатистый баритон.
В ответ невесело засмеялись.
Кажется, это действительно был змей, потому что на экран выползла еще одна золотая полосочка. И еще. И две сразу… Они выпрямлялись, подобно стрелам, ломались под прямыми углами, сцеплялись, извивались. В их движениях было что-то и живое, и искусственное одновременно.
— Разыгрались, собаки! — проговорил кто-то с нескрываемым восхищением, и девушка узнала голос Сусанина. — Вы представляете себе их энергетический баланс?
Варвара прикинула: судя по морским гребням, все это транслировалось с высоты не менее восьми километров. Нет, представить себе мощь этих водяных гадов было трудно.
— Смотрите, характерный момент концентрации внимания, — крикнул знакомый баритон. — Время задержки — двадцать пять секунд, зафиксировано неоднократно!
Змеи замерли, словно оцепенев и прислушиваясь к неведомому внутреннему голосу, затем разом изогнулись и с целеустремленностью баллистических ракет заскользили в левый нижний угол импровизированного экрана, и навстречу им, захваченные в поле зрения следящего зонда, проступили контуры их собственной бухты с характерным пятиугольником Пресептории.
— Снижайте зонд! — крикнуло несколько голосов разом.
Изображение качнулось, начало укрупняться, но вместо ожидаемой четкости деталей экран запестрел клочьями янтарной пены, прямо на зрителей полетели белесые пузырьки, за которыми уже не просматривалось никакой фантастической фауны, а затем все закувыркалось, заплескалось, и экран погас.
— И стало на базе одним зондом меньше, — заметил кто-то с эпическим спокойствием.
— А кстати, степняки, вы прочувствовали, где должны пересекаться траектории их движения? — вопросил голос, в котором угадывалась лихость «застенчивого гения».
Так вот, в той самой точке, где находимся сейчас мы!
Это было не очевидно и требовало графических доказательств, поэтому ему никто не ответил. Похоже было, что с подобными явлениями здесь встречаются не впервые.
— И снова до Пресептории не донеслось ни облачка, ни дуновения, — в голосе Сусанина было такое сожаление, словно хороший ураган он принял бы как дар небесный. — Ну, что ж, применим некоторые до сих пор не опробованные методы… Но это потом. А сейчас пленку в архив и возвращаемся к тому, на чем мы остановились: на выборе маршрута нашей воскресной группы. Поскольку вся задача — пройти отрезок между Золотыми воротами и Оловянными, то и дороги две: низом и верхом. Учитывая, что горы подходят к морю почти вплотную, начальство базы рекомендует на прибрежную полосу вовсе не спускаться. Для этого в следующие выходные соберется вторая группа. Ну как?
