Сергей Дмитрюк - Лава
- Тогда мы просто проследим за ним, и сами найдем дорогу из леса.
Юли ничего не ответила, но сомнения не покинули ее. Я раздвинул ветви в том месте, где до этого стоял загадочный старик, и тут же увидел его, удаляющегося по едва приметной тропе вглубь леса. Мне показалось странным, что он совсем не пытается скрыться от нас. Скорее, наоборот. Он шел нарочито неторопливой походкой, словно, приглашая нас последовать за ним. Я хотел, было окликнуть его, но в последний момент передумал: что-то остановило мня.
Мы с Юли прошли метров двести за нашим неведомым проводником, не произнеся ни слова. Я держал ее за руку, чтобы она не отстала, попутно примечая дорогу. Тропа, по которой мы шли, видимо, огибала болото пологой дугой с запада, все глубже уходя в лес. Наверное, где-то есть более безопасный путь через трясину? Мысли о возможной опасности или ловушке почему-то ни разу не пришли мне в голову, а вот Юли, наоборот, с каждой минутой становилась все более напряженной, борясь со своими страхами. Ее брови хмурились, а опасливые взгляды, которые она бросала по сторонам, становились все более частыми.
Лес вокруг нас был на удивление красив и свеж. Деревья с невысокими кривыми стволами и густыми раскидистыми кронами уже не походили на непроходимую чащу. Разноголосый птичий гомон несся из листвы, словно, там был скрыт веселый многотысячный хор. Между стволов, в высоких травах, стояли, похожие на невесомые белые шары, неведомые мне цветы. Мелкие пташки порхали среди них, иногда задевая пышные соцветия, и тогда легкие облачка белой пыльцы повисали в воздухе, и до нас доносился дурманящий терпкий аромат - влекущий и загадочный. Косые солнечные лучи падали сквозь листву, искрясь и переливаясь в облачках пыльцы, и придавая окружающему сказочную таинственность.
Сутулая спина шедшего впереди старика мелькала среди травы. Бутоны-шары, задетые им, мерно покачивались из стороны в сторону, и целый шлейф пыльцы стелился за ним, ложась на тропу. Вдруг спина старика, которую я цепко держал своим взглядом, исчезла. Я резко остановился, обескуражено озираясь по сторонам. Куда он подевался?
Чуть правее тропы деревья редели совсем. Широкие солнечные лучи там смело проникали под лиственный полог, и многоцветие трав представало во всем своем великолепии. Влекомый интуицией, я двинулся на свет, ободряюще улыбнувшись Юли. Красные солнечные лучи слепили глаза, успевшие привыкнуть к сумраку леса. Неожиданно до моих ушей долетел глухой стук, как будто рубили деревья, и отдаленные человеческие голоса. Что это? Похоже, там были люди? Но кто они, и что здесь делают?
Наученный горьким опытом, я на всякий случай расстегнул кобуру с пистолетом. Этот мой жест подействовал на Юли негативно. Она стала еще более сосредоточенной и напряженной. Наконец, деревья расступились, и я, к своему великому удивлению, увидел обширную поляну, скорее даже вырубку, на которой расположилось нечто вроде небольшого поселка - несколько рубленых домов с плоскими крышами, почему-то поставленных на сваи. Дома эти выстроились в один ряд по противоположной от нас кромке леса. Всего я насчитал их семь. Еще два подобных жилища стояли поперек общего ряда по обоим концам вырубки.
Посреди поляны два человека рубили толстый ствол дерева и строгали доски, мастеря какой-то продолговатый ящик. Юли посмотрела на меня. Отвечая на ее безмолвный вопрос, я решительно вышел из кустов, и направился к этим двоим. Они не сразу заметили нас. Лишь, когда мы приблизились к ним на несколько шагов, один из них - невысокий, загорелый детина с широким добродушным лицом и маленькими голубыми глазками - изумленно уставился на нас, словно, не понимая, откуда мы здесь взялись. Он перевел взгляд с меня на Юли, и челюсть его отвисла. Не спуская уже с нее глаз, он протянул руку в сторону, нащупывая своего товарища. Наконец, дотянулся до его спины, обтянутой просоленной от пота клетчатой рубахой, и легонько похлопал по ней ладонью. Тот неохотно повернулся к нему, не довольный, что его отрывают от работы. Заметив нас, он опустил на землю увесистый топор, окинул меня скептическим взглядом и негромко присвистнул.
Теперь я мог хорошенько рассмотреть и его. Это был человек средних лет, худощавый и высокий, с суровым лицом, которое, несмотря на загар, отдавало нездоровой бледностью. Темные глаза его болезненно блестели. Так мы стояли минут пять, молча, разглядывая друг друга. Потом откуда-то, словно, вырастая из земли, стали появляться еще люди, обступая нас со всех сторон. И вскоре вокруг нас образовалось плотное кольцо из крепких мужчин, одетых кто во что, небритых и сильно загорелых. Все молчали, с нескрываемым любопытством разглядывая меня и Юли, как будто мы были какими-то диковинными животными. Под напором нескольких десятков горящих мужских глаз, Юли потупилась и зарделась до кончиков ушей. Взглянула на меня просительно и жалобно, словно говоря: ну, сделай же что-нибудь!
В эту самую минуту чей-то зычный и хрипловатый голос прорвался сквозь толпу:
- Это что же здесь еще за собрание такое, мать вашу! Уже и оставить их нельзя без присмотра, а работа стоит! Я спрашиваю, чего столпились-то, как болваны? А ну, расступись!
Столь грубое обращение несколько обескуражило меня, но толпившиеся вокруг люди, видимо, привыкшие к подобным разговорам, поспешно стали расступаться, и через несколько секунд говоривший предстал перед нами во всей своей красе: кряжистый, с опухшим мясистым лицом и давно небритой щетиной на щеках. Волосы на его круглой голове давно выцвели от солнца, и было трудно угадать их первоначальный цвет. Чертыхаясь и отплевываясь, он пробрался сквозь толпу, и остановился, как вкопанный. Зеленоватые глаза его округлились, едва он заметил Юли. На нем была дырявая холщовая рубаха, давно лишившаяся цвета и формы, и черные промасленные штаны. Левая штанина была подвернута, - человек стоял на костыле. На вид ему было лет сорок пять-пятьдесят. Меня он, кажется, и не заметил. Все его внимание сейчас было сосредоточено на Юли. Он сразу же лишился своего красноречия. Потом смутился, как мальчик, сглотнул слюну, и наконец-то обратил свой взгляд на меня. Снова заговорил, с трудом подбирая слова:
- Это... как его... ну... Вы кто?
Пот градом катился по его лбу и толстой, бычьей шее, стекал на волосатую грудь, и было трудно понять то ли это от жары, то ли от смущения, то ли и от того, и от другого сразу.
- Откуда вы взялись-то? - снова спросил он более внятно.
- Мы потерпели воздушную аварию километрах в сорока отсюда, у города под названием Аполлион. Решили идти лесом, но заблудились, чуть было, не забрели в болото, и вот вышли сюда, к вам, - охотно объяснил я.
