Андрей Чернецов - Звероликий
— Вы, преждерожденный, дурно воспитаны, — сообщил Чин оторопевшему господинчику. — Видимо, в детстве ваш почтенный батюшка не учил вас вежливости и этикету…
Толстяк выпучил глаза. Его дама тоже заволновалась.
— Вам следует извиниться перед доминусом Лайером.
Усач удивленно взирал на мага, а потом разразился в ответ тирадой аллеманских слов и междометий, среди которых Крис различил лишь «а кто ты такой?!».
— Ладно… — печально пожал плечами Чан-хой и сделал какое-то замысловатое движение пальцами левой руки.
Пару секунд господинчик озадаченно прислушивался к себе, а потом вдруг схватился за живот и, выскользнув из-за стола, трусцой засеменил в сторону туалета…
— Я сейчас, — решительно поднялась и блондинка.
— Ты куда? — оторопел детектив.
— Да так, носик припудрить! — хищно оскалилась его напарница.
Когда через пять минут она вернулась, довольная и веселая, Лайер заметил, что один из ее ноготков сломан…
— Слушай, Натали, — спросил Крис у все еще хихикающей спутницы, когда они уже покинули хинский квартал. — Ты все-таки в людях разбираешься слегка получше меня…
Зеленоглазка надулась от гордости и согласно кивнула.
— Тебе не показалось, что Чин чего-то опасается? И слегка недоговаривает?
— Нет, не показалось, — ответила Куркова, вмиг посерьезнев. — Так оно и есть…
Глава шестая
ЗНАМЕНИЯ (Интерлюдия 2)
Таркун Дерилл, санитар (а по совместительству и ночной сторож) морга Второй Сераписской городской больницы, сидел в своем обиталище и, по обыкновению, гневался на весь мир.
И было отчего обижаться.
Имелся у него за морем, в Мавретании, дом и не бог весть какой, но все же приличный кусок земли и сад. Жил Таркун пусть и не роскошно, но в достатке. И думал, что так и проживет свой век и успокоится на том же кладбище, что его отец, дед, прадед…
Не тут-то было!
Вначале какие-то идиоты, которых он искренне считал своими вождями, захотели отделиться от Империи — как будто и так было плохо! Объявили о создании Независимой Республики Мавретании.
Императорское правительство в Александрии сперва не восприняло все это всерьез. Потом удивилось и рассердилось.
Затем треклятые имперцы вздумали затеять войну с идиотами-вождями, но вместо того чтобы этих идиотов переловить и вздернуть, амнистировали их.
Те, ясное дело, опять взялись за старое. После правители Александрии на деле доказали истинность слов идиотов-вождей, что Империя сгнила до печенок. А именно: вывели войска из почти всей Северной Африки, сказав, что предоставляют неразумных смутьянов их собственной судьбе и воле их болванов-вождей. И наконец вожди доказали, что они и в самом деле дураки и мерзавцы, не поделив власть и из-за этого развязав войны друг с другом.
А в итоге мирный земледелец Таркун Дерилл вместе со своим семейством должен был искать убежища в этой самой Империи и браться за любую работу, чтобы заработать на кусок хлеба для себя, своей больной жены и своих невесток с внуками. Потому как в семье он единственный взрослый мужчина. Три его сына погибли во всех этих войнах. Один — сражаясь против Империи, второй — за нее, а третий — пытаясь воспрепятствовать бандитам забрать последнего вола…
Но Великий Нгаа милостив — позволил добраться на старой паровой калоше до Сераписа, получить статус беженца (помог запасливо сохраненный в тайнике паспорт подданного Pax Rоmanum) и даже какую-то пенсию. Глядишь, доживет свой век спокойно, с родными.
Он поселился здесь же, в морге, в чуланчике. Поставил списанную больничную койку, пару самодельных табуреток. Варил себе еду на газовом рожке, которым каморка и освещалась.
Иногда к нему приходил больничный сторож Гай Юлий — одноногий ветеран самой первой из Мавретанских войн, и они играли в нарды и шашки да вспоминали края, обоим им памятные.
Размышления санитара прервал дребезжащий звук дверного колокольчика.
— Ну, кто там? — осведомился Таркун, по въевшейся еще на родине привычке пододвигая на всякий случай топор.
— Открывай!
Это был его знакомый, британец Гавейн, водитель больничной «труповозки».
— Привез тебе, старый африканский перец, нового постояльца.
— Кого ж на этот раз? — справился санитар, бряцая ключами и отпирая дверь последнего пристанища для очередного несчастного.
— Да так, пьяница какой-то. Вывалился из окна после десятой бутылки пива, и башка вдребезги.
— Это не так плохо, — пробурчал мавр.
По крайней мере, покойник свежий, вонять не будет, тем более что со льдом проблемы — единственный больничный холодильный агрегат, допотопная «Скандия», еле-еле справляется, а на новую отцы города денег не дают. Вот пару недель назад привезли сразу трех давних утопленников — так хоть из морга беги, под деревом ночуй.
— Давай неси!
И шофер вместе с мортусом поволокли накрытые ветхой простыней носилки в глубь полутемных переходов бывшего храма Плутона.
Положив бедолагу в цинковый ящик, Таркун вывалил туда полведра льда и накрыл сверху парой старых телогреек, чтобы лед не таял слишком быстро.
Потом дал водиле расписаться в книге приема-выдачи покойников. С тех пор как в мертвецкой с полгода назад обнаружились непонятно как оказавшиеся тут неучтенные мертвяки, с отчетностью у них стало строго.
— Может, хлебнем за упокой души мертвецов честных?! — осведомился водитель. — Мне все равно телегу в гараж ставить, так что можно…
— Хлебнем, отчего ж нет, — пожал плечами Таркун.
Они разлили по больничным мензуркам разведенный водой спирт, выпили не чокаясь.
— Закусить есть чем? О, рыбка! Это хорошо! А то тут ходят слухи, будто ты тут из мертвецов ветчину делаешь! Ладно, пока…
Оставшись один, санитар махнул рукой на дурацкую шутку британца (своеобразный, конечно, юмор у жителей островов) и отправился спать.
Посреди ночи его разбудил грохот: опрокинулась цинковая ванна.
Вслед за тем послышался плеск воды и странный перестук льда. Словно кто-то помешивал соломинкой коктейль в бокале.
— Великий Нгаа, бог моих предков, оборони от видений! — забормотал сторож.
К нему вернулись уже вроде отпустившие кошмары — оживающие мертвецы. Такое бывало с Таркуном в первые месяцы, как устроился сюда на работу. Наслушался баек пустомели Гая Юлия о том, что в подвалах древнего храма водится всякая мерзость. Все-таки владения бога подземного царства, хоть и давно уже оскверненные. И пошло-поехало… Что ни ночь, так и начинали мерещиться хороводы мертвецов. Еле тогда вылечился у местного знахаря, пошли Нгаа долгие годы Луцию Веру.
Промелькнула надежда, может, кто-то из нажравшихся дармовой спиртяги больничных санитаров забрел случайно в его заведение и теперь блуждает среди мертвых тел, не понимая, куда попал. Ну, и наткнулся на ванну в темноте.
