Генри Балмер - Мир демонов
Теперь он мог видеть.
Сколько времени он просидел там, скорчившись, оглушенный, бесчувственный, больной, полный ужаса, который поглощал все его существо, он не знал. Ему казалось, что прошли часы.
Плоскость под его ногами была твердая, белая и сверкающая, как фарфор. Она ограничивала его обзор. Под ней расстилалась великая равнина ярко окрашенного материала. Вдали он различил две прямые деревянные колонны и две поперечные балки, соединяющиеся с ними. Он смотрел на это с удивлением, в водовороте страха, паники и сводящего все внутри ужаса, скорчившись, не в состоянии пошевелиться, когда на него навалился ужас еще больший.
Что-то появилось со стороны. Что-то такое огромное и громадное, что он казался совсем крохотным. Он не мог, не решался взглянуть вверх. Он знал в душе, что там вверху должна быть крыша, а вдруг нет? И теперь, наблюдая, как это что-то двигается медленно, очень медленно мимо этой деревянной конструкции, он чувствовал, как все его существо, его тело заходится в безмолвном крике, а его мозг застыл от ужаса.
Это что-то было огромным. Невероятно огромным. Оно вздымалось высоко вверх. И оно двигалось. Оно медленно двигалось, пока не остановилось перед деревянной конструкцией. Затем медленно опустилось вниз.
Стэд смотрел, уставившись вверх… вверх… на огромного, заполняющего весь мир, сотрясающего землю, пыхтящего, дышащего, двигающегося Йоба.
Йоб, такой огромный, что закрывал собой весь обзор, такой ошеломляюще чудовищный, что его перенапряженный мозг не мог больше воспринимать то, о чем свидетельствовали его чувства.
Мускулы Стэда ослабли. Он соскользнул в тень куска пищевой горы.
Йоб вытянул руку в двенадцать футов толщиной. Пальцы в восемнадцать дюймов толщиной держали стальное лезвие, которое мерцало, поблескивало и было занесено над ним с чудовищной целью. Нож опустился.
Тогда Стэд понял, что то, что он видит, реально.
Он знал, что это было.
Он встретил своего первого Демона.
Глава девятая
Гулкий отдаленный рев тяжело сотряс воздух. Огромные медленные волны звука лавиной накатывались на него, угрожающе, отдаваясь чудовищным эхом в его ушах, вызывая у него головокружение. Он стоял неподвижно, уставившись вверх, пока это сверкающее лезвие ножа опускалось.
Он скорчился, прижавшись к куску пищевой горы. Его плащ плотно обмотался вокруг него, отвечая на ферменты, выделенные железами в его кровяной поток в результате паники. Миллионы крохотных хроматофоров на поверхности плаща моментально изменили расположение своих пигментов, рассеивая или концентрируя их. Рассыпчатый желтый продукт, к которому он прижался, был начинен крупными блестящими красно-коричневыми фруктами. Один из них торчал под ним. Там, где оканчивалось желтое и начиналось коричневое, по его плащу тоже проходила аккуратная округлая граница, маскировка была почти идеальна.
Но зловеще опускающийся нож спикировал на него. Он развернулся в воздухе так, что лезвие развернулось в ширину на пять футов над ним. Поток воздуха стремительно переместился со свистом, мучительно отдаваясь в его барабанных перепонках.
В плаще или без маскирующего плаща, Демон заметил его!
И сейчас на него опускался нож.
Стэд начал действовать как спущенная пружина. Он вскочил на ноги, присел и метнулся. Он отскочил в сторону за долю секунды до того, как нож ударил по белому фарфору.
Шум, удар воздуха, оглушающий взрыв ломающегося фарфора контузили и ранили его, выкинули его кубарем на равнину яркой материи, бесстыдно выпихнули его на открытое пространство.
Его плащ претерпел чудесные цветовые изменения, стремительно адаптируясь к рисунку скатерти, когда он растянулся плашмя.
В вихре воздуха нож поднялся и свистящий, чудовищный, парализующий, вновь понесся вниз.
Стэд наудачу метнулся по скатерти.
Стремительно убегая, он чувствовал, и слышал, как нож еще три раза опускался вниз с тошнотворным звуком, прежде чем он в своем полуслепом бегстве не ощутил перед собой пустоту и бросился вниз головой в воздух.
Пол внизу, должно быть, был очень далеко, но сейчас он несся на него с устрашающей скоростью. Его нервные пальцы нащупали переключатель антиграва и включили его. Его безумный спуск внезапно прекратился. Он секунду поколебался в поисках безопасного убежища.
С ревом, на убийственной скорости, нож прорезал воздух там, где он должен был упасть. Стэд почувствовал, что переворачивается несколько раз через голову; он включил антиграв и начал подниматься на нем, стремительно возносясь вверх, все выше и выше, удаляясь вверх от от этого призрачно блестящего зловещего ножа.
Только когда голова его успокаивающе ударилась о потолок, он был удовлетворен. Он посмотрел вниз. Головокружение теперь прошло. Демон тяжеловесно двигался. Он делал что-то с деревянной конструкцией, в которой Стэд с высоты узнал стул. Демон взбирался на стул. Он поднял две ноги, затем еще две. Демон покачивался, его круглое одутловатое лицо было поднято вверх, нож был вытянут вверх, как металлическая рука. У Демона было четыре руки, четыре глаза, два из которых, маленькие и тусклые, были наполовину скрыты. Но остальные два не мигая смотрели вверх. Стэд начал продвигаться вдоль потолка, направляясь к дальней стене.
Демон не мог дотянуться до него. Он продолжал вытягиваться и размахивать ножом. Затем он спустился вниз, по комнате волнами прокатился грохот. Стэд достиг теперь угла и понял, почему свет не беспокоил его. Его источник на середине потолка здесь вверху был прикрыт от него.
Вспомнив, наконец, о своих темных очках, он неуклюже надел их. Сила его страха в последние несколько моментов ужасных открытий парализовала его собственные инстинкты Форейджера и, в общем-то, в этом не было ничего удивительного.
Он не мог смотреть на Демона.
Яростный, неистовый, ревущий, он метался как видение из ночного кошмара, появившееся днем, и Стэд наблюдал это краем глаза. В темных очках он различил буфет, где он работал, добывая пищу. Ему нужно пробраться назад туда. Но Демон жаждал его крови; Стэд начал припоминать некоторые из наиболее страшных историй, рассказывавшихся старыми Форейджерами, и его страх увеличился.
Демон начал кидать в него вещи. Сначала от них было достаточно легко увернуться — чудовищная книга, страницы которой шелестели хлопали с убийственными намерениями, нож, блестящая зазубренная вилка, дребезжащая ярко раскрашенная коробка — и все это падало назад, вниз огромной кучей на пол.
