Аластер Рейнольдс - Великая стена
— Все в порядке, — сказал Клавэйн, отворачиваясь от своей жертвы.
Затем он направился к центру гнезда, взглянуть, кого еще можно убить, до того как превосходящие своей численностью враги прикончат его.
Но этого не случилось.
— Вам всегда везло, — произнесла Галиана, склоняясь над ним.
Они снова находились где-то под землей — глубоко в недрах гнезда. Судя по виду, это был медицинский отсек. Клавэйн лежал на кровати, полностью одетый, не хватало только внешнего слоя камуфляжного костюма. Комната с серыми стенами имела форму чайника и была опоясана круглым балконом.
— Что произошло?
— Вас ранили в голову, но вы будете жить. Он попытался сформулировать нужный вопрос:
— А как атака Уоррена?
— Мы отразили три волны. Разумеется, понесли тяжелые потери.
По окружности балкона стояло примерно тридцать серых коек, немного углубленных в ниши, набитые серым медицинским оборудованием. Все они были заняты. В этой комнате находилось больше Объединенных, чем Клавэйн до сих пор видел за один раз. Некоторые из них, казалось, были на пороге смерти.
Клавэйн поднял руку и осторожно ощупал голову. На спутавшихся волосах засохло немного крови; тело несколько онемело, но могло быть гораздо хуже. Он чувствовал себя нормально: ни провалов в памяти, ни афазии. Когда он попытался встать с кровати, тело послушалось его, лишь слегка закружилась голова.
— Уоррен не остановится на трех волнах, Галиана.
— Я знаю. — Она помолчала. — Мы знаем, что будут еще.
Подойдя к перилам, ограждающим балкон, он взглянул вниз. Он ожидал увидеть какие-нибудь громадные непонятные медицинские приспособления, но в центре комнаты зияла пустая яма с гладкими серыми стенами. Он содрогнулся. Воздух здесь был холоднее, чем в других виденных им частях гнезда, стоял резкий больничный запах, напомнивший ему о госпитале для выздоравливающих на Деймосе. Но еще сильнее он вздрогнул, когда увидел, что некоторые из раненых — из мертвых — были едва старше тех детей, которых он посетил несколько часов назад. Возможно, здесь были и те дети, мобилизованные прямо из детской, вооруженные боевыми навыками при помощи своих новых имплантатов.
— Что вы собираетесь предпринять? Вы же знаете, что не можете победить. Уоррен в этих трех атаках потерял ничтожную часть своих сил. А здесь все выглядит так, словно погибла половина гнезда.
— Дело обстоит намного хуже, — призналась Галиана.
— Что вы имеете в виду?
— Вы еще не совсем готовы. Но я могу показать вам это через минуту.
Он почувствовал, что леденеет.
— Что значит — не совсем готов? Галиана взглянула ему прямо в глаза:
— Вы получили серьезное ранение в голову, Клавэйн. Сама рана была невелика, но внутреннее кровотечение… Если бы мы не вмешались, вы бы погибли. — Прежде чем он успел задать неизбежный вопрос, она ответила на него сама: — Мы сделали вам небольшую инъекцию медицинских машин в мозг. Они легко устранили повреждения. Но мы предусмотрительно позволили им расти.
— Вы поместили мне в мозг репликаторы?
— Не стоит так пугаться. Они уже растут — распространяются и устанавливают взаимодействие с уже существующими нервными схемами, но они занимают лишь ничтожную часть всей глиальной массы, всего несколько кубических миллиметров во всем вашем мозгу.
«А вдруг это блеф?» — подумал Клавэйн.
— Я ничего не чувствую.
— И не должны — почувствуете примерно через минуту. — Она указала на пустую яму в центре комнаты. — Станьте там и посмотрите вперед.
— Там ничего нет.
Но не успел он произнести эти слова, как понял, что ошибся. В яме что-то было. Моргнув, он отвел взгляд, но, посмотрев опять в яму, снова увидел этот предмет — сначала призрачный, молочно-белый, он с каждой секундой становился ярче, принимал четкие очертания. Это была трехмерная структура, сложная, как клубок белковой молекулы. Переплетение петель и связок, узлов и туннелей, встроенное в призрачную красную матрицу.
Внезапно он понял, что перед ним: это была карта гнезда, уходящего глубоко в недра Марса. Как и подозревала Коалиция, база стала гораздо больше, она расширилась и уходила в землю глубже, чем можно было себе представить. Клавэйн попытался запечатлеть в памяти хотя бы часть увиденного — рефлекс собирания информации оказался сильнее осознания того, что он никогда уже не увидит Деймос.
— Нанниты в мозгу установили связь с вашей зрительной корой, — объяснила Галиана. — Это первый шаг на пути к Всеобщему Просветлению. Теперь вы можете видеть созданные компьютером образы, закодированные полями, через которые мы движемся, по крайней мере большую часть их.
— Скажите мне, что вы не планировали это, Галиана. Скажите, что вы не намеревались при первой возможности запихнуть мне в голову нанниты.
— Нет, я не собиралась этого делать. Но я не могла позволить вашим фобиям помешать мне спасти вашу жизнь.
Изображение усложнялось. В туннелях появились светящиеся точки, некоторые медленно двигались по лабиринту.
— Что это?
— Вы видите местонахождение Объединенных, — ответила Галиана. — Нас здесь так же много, как вы представляли себе?
Клавэйн насчитал во всем комплексе не более семидесяти огоньков. Он поискал скопление, изображающее комнату, в которой находился. Вот она: двадцать ярких точек, среди них одна более тусклая. Это он сам, разумеется. На верхнем этаже гнезда было всего несколько человек; либо во время атаки обрушилась половина туннелей, либо Галиана сама приказала завалить их.
— А где все остальные? Где дети?
— Большинство из них погибли. — Она помолчала. — Вы были правы, предполагая, что мы торопились приобщить их к Всеобщему Просветлению, Клавэйн.
— Зачем?
— Потому что это единственный выход отсюда.
Изображение вновь приняло иной вид. Теперь все огоньки были связаны между собой мерцающей нитью. Структура сети постоянно менялась, словно картинка в калейдоскопе. Время от времени — это происходило слишком быстро, чтобы Клавэйн мог быть уверенным, — образовывалось нечто вроде неуловимого симметричного геометрического узора, затем узор растворялся в мерцающем хаосе изменчивой структуры. Он присмотрелся к узелку, обозначавшему Га-лиану, и увидел, что, даже разговаривая с ним, она поддерживала постоянную связь с остальными жителями гнезда.
Затем в центре изображения появилось нечто очень яркое, похожее на крошечную звезду, и по сравнению с ней мерцающая сетка стала бледной, почти невидимой.
— Сейчас сетка стала всеобщей, — сказала Галиана. — Яркий свет символизирует ее единство — единство во Всеобщем Просветлении. Смотрите.
