Григорий Тёмкин - Звёздный егерь
— Держите его, держите! — слабо закричал Драфт.
Человек прекратил свой туалет, ухмыльнулся и, бросив что-то в сторону своего создателя, в два прыжка исчез за углом.
— Золотой! — отметил про себя Драфт, разглядывая портсигар, очутившийся прямо перед его носом. — Да с каким бриллиантом! Вот он, успех! — восторженно прошептал он, прежде чем исчезнуть в столбе пламени.
Кораллы Кайобланко
Чёрное небо, словно бархатный фон, подчёркивало молочную ослепительность планеты, которая фарфоровым блюдцем улеглась посреди экрана. Неподалёку от блюдца разместилась голубоватая розеточка поменьше, с тёмными расплывчатыми пятнами, похожими на грубые, мазками написанные цветы.
«Что ждёт нас на этих двух планетах?» — в который раз попробовал угадать эколог Игорь Краснов, вглядываясь в приближающиеся диски, которые почему-то назвали по-староиспански: Кайобланко и Кайонегро — Белый Камень и Чёрный Камень. Игоря вдруг неудержимо потянуло туда, в чужой, незнакомый мир, чтобы немедленно, сейчас же испытать всё, что судьба уготовила их экспедиции.
— Боб! — позвал он. — А может, начнём с Кайонегро? Говорят, это планета гор. Сто лет не лазал по скалам.
Пилот Роберт Чекерс не ответил, но поза его красноречиво говорила, что он занят и его лучше не беспокоить с глупостями.
— Так что же, на Кайонегро не полетим? — горестно переспросил Игорь.
— Полетим. Только после Кайобланко.
— Ну, давай хоть туда, — вздохнул Игорь. — Только побыстрее бы…
— Когда намечено, тогда и прилетим.
— Гарантируешь?
— Если меня не будут постоянно отвлекать от дела праздношатающиеся учёные.
Игорь встал, крутнув вращающееся кресло, досадливо махнул рукой и вышел из рубки. Потом постоял в нерешительности, не зная, куда направиться: в лаборатории и вправду дел пока никаких нет, спать ещё рано, а из рубки Чекерс его почти что выставил. «Праздношатающийся»! Ничего, сядем на Кайобланко, посмотрим, кто будет работать, а кто — праздно шататься. Да, но делать действительно нечего. «Пойду в салон, — подумал Игорь. — Может, там Надя. Хоть поговорю с нормальным человеком».
Войдя в кают-компанию, Игорь увидел, что не ошибся: Надежда Сереброва, биохимик из его эколаборатории, сидела в мягком плюшевом кресле, уютно поджав под себя ноги, руки скрестив на груди. Голову её почти полностью скрывал видеошлем, лишь слегка подкрашенные приоткрытые губы выглядывали из-под его матовой полусферы, да упруго выбивалась короткая чёрная коса.
— Надюша! — позвал Игорь. Девушка не ответила. Игорь подошёл к креслу, поднял с ворсистого пола коробку от видеокассеты: «Легенды о майя, ацтеках и инках». Всё… От фильма её теперь не оторвать. Игорь послонялся ещё немного по кают-компании, от нечего делать сорвал ромашку в цветочной нише, сунул в коробку из-под «Легенд», улыбнулся и пошёл к себе.
Тягость вынужденного безделья для Игоря и Надежды, к их великому облегчению, окончилась наутро.
В 6 часов 23 минуты по бортовому времени Чекерс вывел корабль на орбиту вокруг Кайобланко и отключил ионную тягу. Ещё через час сорок закончилась расстыковка — дисколёт сбросил с себя в несколько раз превосходящую его по массе ношу, которую весь путь толкал перед собой. Отделившись от грузового прицепа, не только хранящего запас горючего, склады, мастерские, радиоаппаратуру, но и защищавшего корабль от возможных опасностей в открытом космосе, дисколёт сразу потерял в автономности и жизнеспособности. Однако груз, почти неощутимый в космическом пространстве, в условиях притяжения, близкого к земному, стал бы непосильной обузой. Да и у автономного дисколёта запас надёжности для планетарных условий более чем достаточный. Одним коротким ударом двигателей пилот сбросил дисколёт с орбиты и начал планирующий спуск. На высоте четырёх километров, когда атмосфера стала плотной, купол над центральной частью аппарата раздвинулся, и оттуда появились посаженные на одной оси друг над другом, пропеллеры. Бесшумно завращались в противоположные стороны мощные лопасти, и дисколёт сразу же обрёл опору и движение.
С этого момента для трёх человек, которые до сих пор были лишь членами экипажа, а двое, может быть, даже только пассажирами, с этого момента для них началось выполнение экологической программы. За неделю, которую план исследований отводил на каждую планету, им полагалось совершить на небольшой высоте облёт планет и предпринять посадки по усмотрению эколога. Не слишком обширная программа, но их группа была первой, и они должны были лишь составить предварительный обзор, собрать исходные данные для долгосрочной, расширенной научной экспедиции.
Дисколёт на малой скорости шёл над Кайобланко. Под ним развернулся настоящий океан, спрятавший под своим солёным одеялом две трети всей планеты. Дул лёгкий ветер, и в изумрудных волнах, вздымающихся будто тугие бока гигантского, тяжело дышащего зверя, загорались льдинками и тут же таяли серебристые завитки. Ничего интересного.
— Пойду проведаю Роберта, — сказала Надежда и вышла из лаборатории. Игорь вдруг подумал, что Чекерс сидит в пилотском кресле, не вставая часов с двух ночи: почему-то, даже при самом мало-мальски сложном манёвре, пилоты обязательно дублируют автоматику. А тут надо было произвести торможение, расстыковку, спуск в атмосферу, переход на вертолётный режим… Причём всё это время Чекерс сидит один. Устыдившись собственного эгоизма, Игорь включил связь с рубкой.
— Эй, Боб, как ты там? — позвал он и тут же услышал цоканье каблучков: в кабину пилота вошла Надя.
— Да, как ты, Бобби? — повторила его вопрос девушка.
Чекерс обернулся, и Надя увидела, что на его гладком, круглощёком лице, которому большие пухлые губы обыкновенно придавали обиженный, ворчливый вид, проступил пепельного оттенка налёт. Глубоко посаженные глаза выпукло оттенили синеватые мешки.
— Спасибо, ничего, — облизнул губы Роберт.
— Как это «ничего»! — ужаснулась Надя. — Да на тебе лица нет. И вообще, ты все эти дни работал как каторжный, а мы с Игорем баклуши били. Отдохнуть тебе надо…
— Вот сядем на первую посадку — отдохну. Сутки буду отсыпаться. А пока… — Роберт извиняюще улыбнулся, — пока я не отказался бы от чашки кофе.
— Это я мигом, — откликнулась Надя.
— Слушай, Боб, — предложил Игорь по интеркому, — чего тебе ещё шесть часов ждать посадки? Иди поспи, а я давай поведу. Мне всё равно делать нечего. Да ты не волнуйся, — добавил он, почувствовав в молчании пилота сомнение, — тут же море. Тишь да гладь, никаких тебе манёвров: знай держи курс и никуда не сворачивай. И потом, я же умею водить такие телеги, как наша…
