Майкл Коуни - Бронтомех!
— Вы имели работу до вчерашнего дня, — спокойно заметил Синглтон. — Но вы прекратили работу. Право, мистер Каа, вы не можете ожидать платы, если не хотите работать.
— Не хотим работать? — возмутился Каа. — Но мы же хотим. Мы же из-за этого бастуем!
— Бастуете?
— Черт возьми, вы прекрасно слышали, что я сказал!
Синглтон озадаченно посмотрел на него.
— Простите, Чиль, — сказал он. — Я здесь недавно. Я всего лишь представитель Организации. Я родом с планеты Мэрилин, а глагол «бастовать», видимо, имеет значение, которого я не понимаю. Может быть, вы объясните, и я посмотрю, чем мы можем вам помочь.
Он говорил серьезно. Я, чтобы не засмеяться, вытащил носовой платок, приложил ко рту и отчаянно закашлялся. Каа остолбенело уставился на Синглтона, а Блейк издал недоверчивый рык.
Энрико Бателли поспешно объяснил:
— Бастовать означает отказываться от работы, чтобы добиться выполнения своих требований. Обычно таким способом рабочие останавливают производство, и начальству приходится идти на уступки.
— Но я не вижу, каким образом это приложимо к Риверсайду, — растерянно произнес Синглтон. — Если вы откажетесь работать, Организация попросту пришлет людей, которые работать будут. По-моему, это логичный шаг. Я совершенно не понимаю, чего вы этим добьетесь.
— Не понимаешь, умник? — Лицо Каа от гнева пошло пятнами. — Ну, тогда для начала послушай, что будет, если Организация пошлет сюда своих людей. Они наткнутся на наш пикет, понял? Разрази меня гром, мы никого не пропустим!
Синглтон вздохнул.
— Тогда, возможно, Организация найдет другой регион. Это большая планета. Как бы то ни было, я благодарю вас за изложение ваших взглядов и немедленно доложу в Премьер-сити. Надеюсь, все разрешится благополучно для вас. Или я должен сказать: для нас? Я здесь пробыл всего несколько дней, но… мне нравится Риверсайд. Я желаю этому месту процветания.
Он вел себя обезоруживающе, этот Синклер Синглтон. Он спокойно выслушивал старые жалобы: уровень зарплаты, отсутствие обеспечения больных и престарелых, автоматизация, конфискация земель…
Наконец встала миссис Эрншоу.
— Нам, — заявила она, — пора поставить вопрос об отделении от Организации. Мы, риверсайдцы, можем прожить сами!
Все переглянулись, и у нас возникло ощущение, что старушка говорит дело. Послышался одобрительный гул.
— Но, — с обескураженным видом произнес Синглтон, — каким образом вы можете отделиться, если Организация купила всю планету?
Как и следовало ожидать, в ответ кто-то выкрикнул:
— Но не народ!
Не знаю, кто это кричал, да и какая разница. Всегда найдется дурак, для которого красноречие дороже смысла.
И, как опять-таки следовало ожидать, этот выкрик вызвал восторженный рев…
Впоследствии, в более спокойной атмосфере «Клуба», Ральф Стренг сказал:
— На самом деле Организация, конечно, купила народ. Какой смысл это отрицать? Они купили нас, и дешево — тут уж ничего не поделаешь.
— Я слышала, что вы сказали! — Над нами грозно нависла миссис Эрншоу. А теперь позвольте мне возразить вам, доктор Стренг. Меня никто не купит, и это относится ко всем Потомкам пионеров. Мы обсудили этот вопрос и намереваемся составить декларацию независимости Риверсайда. Впрочем, я не жду, что вы или ваш малодушный приятель Монкриф ее подпишете, однако есть много людей, которые это сделают. У нас немало отважных сердец, будьте уверены!
Стренг посмотрел на нее, изображая изумление.
— А я-то думал, что Потомки — это ансамбль фольклорных танцев.
Лицо миссис Эрншоу омрачилось еще сильнее.
— Идиотское замечание такого сорта я ждала от мистера Монкрифа, а не от образованного человека вроде вас! — Неожиданно она взглянула на меня. — И нечего так по-дурацки ухмыляться! Не думайте, Монкриф, что я не слышала, как вы называете Потомков за глаза! Эти хулиганские шуточки на наш счет, циничное гоготанье за спиной! Я вам скажу: хорошо, что кто-то пока еще осознает истинные ценности. Потомки посвятили себя сохранению лучшего, что есть в нашей жизни — в том числе и свободы личности!
Публика улыбалась. Старушка выставила нас на всеобщее обозрение.
Ральф Стренг нарочито медленно поднялся и поставил стакан на стол. Смешки умолкли.
— Миссис Эрншоу, — начал он, — ни мистер Монкриф, ни я никогда не оспаривали права Потомков пионеров разгуливать по улицам в каком угодно виде — хотя, возможно, и находили это отвратительным. Так будьте любезны, даруйте нам свободу считать вас сборищем гороховых шутов!
Эта речь вызвала такое широкое одобрение, что миссис Эрншоу покраснела и отошла. Она заметила Вернона Трейла, вполголоса что-то обсудила с ним и удалилась. Трейл залпом допил свой виноградный сок, дернув кадыком, и поспешил за ней.
— Не будем обманывать себя, — заметил Стренг. — Организация только-только захватила власть, а многие уже поддерживают взгляды миссис Эрншоу. Если бы она сумела выразить эти взгляды в более убедительной форме, на ее сторону встал бы весь поселок.
Я собрался заявить, что даже дикие аркоровы не перетянут меня на сторону миссис Эрншоу, но тут открылась дверь и в белом брючном костюме с голубой отделкой вошла Сюзанна. Мое сердце замерло. Она увидела меня, улыбнулась и села рядом. Глядя на нее во все глаза, я поинтересовался, где она была весь день, хорошо ли спала, не простудилась ли после вчерашнего купания…
Она посмотрела на меня синими, широко открытыми глазами и заверила, что все в порядке, только…
— Ты забыл спросить об одной вещи.
— Какой?
— Монкриф, скупердяй, ты не спросил, чего бы мне хотелось выпить! ответила она, и глаза ее снова смеялись надо мной.
Я узнал степень серьезности своего финансового краха в среду в районе полудня, когда Марк Суиндон вскарабкался на палубу траулера Перса Уолтерса и стянул с лица маску.
— Она там, Кев, — сообщил он. — Я не успел хорошо разглядеть ее поблизости крутились чернуги. Но она повреждена.
Траулер покачивался на волнах, в полуклюзе скрежетала якорная цепь.
— Что, сильно? — спросил я.
— В корпусе дыра фута в четыре. Яхта лежит на камнях — в этом месте настоящие скалы.
Я представил себе, как «Легкая леди» будет медленно разламываться на куски; мне хотелось завыть. Сюзанна сочувственно посмотрела на меня.
— Мне очень жаль, Кев.
— Так ты думаешь, ничего сделать нельзя? — спросил я Марка.
— Можно было бы ее поднять, — медленно произнес он. — Но стоимость будет совершенно несоразмерная.
Я посмотрел на них: Марка Суиндона и Джейн, Сюзанну, Перса.
