Никита Елисеев - Судьба драконов в послевоенной галактике
Первого прыгуна я хлестнул удачно, он шлепнулся на камни и отполз в сторонку.
Здесь главное - не пережать, не резануть слишком сильно; убийство прыгуна - дело опасное, дело наказуемое. Но и недожать, хлестнуть слабовато тоже хреново. Прыгуны - убийцы. Эти тренировки часто со смертельным исходом.
- Куродо, - гаркнул я, увидев зависшего над моим приятелем прыгуна, Куродо!
Покуда Куродо поворачивался, я успел шлепнуть по лапе ящерки. И шлепнул не слишком удачно: струя огнемета перерезала сухожилье, лапа надломилась, повисла бессильно, жалобно, по-человечьи.
Прыгун грянулся оземь, но (мне повезло) поднялся, воя, откатился в дальний угол пещеры.
- Джек! - заорал сержант, - Я тебя, блин, из карцера не выпущу! Еще искалечишь ящерку, на рапорт, к гнидам отправлю! Золотой фонд разбазаривать!..
Я смолчал.
Куродо шепнул мне: "Джекки, спасибо".
Я сшиб еще одного прыгуна и сделал это аккуратно - чуть резнул по вытянутой зеленоватой морде. Прыгун кувырнулся и кубарем откатился прочь.
Куродо опустил огнемет.
- Ты что? - шепнул я ему и хлестнул по подобравшемуся для прыжка мускулистому, вздернувшему костяной перепончатый гребень над хребтом прыгуну.
- Ничего, - виновато произнес Куродо, - у меня бензин кончился.
Если бы не долгая ссылка к русалкам, я бы выматерился, но, вспомнив школу Ванятки, я сказал только:
- Куродо, ты не прав... Одного прыгуна мы точно теперь раздавим. Где тут уследишь?
И тут мы услышали резкий и сильный хлопок, словно лопнул гигантский воздушный шар.
Прыгуны сползались к звуку хлопка, а вскоре мы услышали вопль Тараса:
- Твари зеленые! Жабы, жабы! Гниды!
Бац, бац, карантинные бежали к Тарасу, лупящему без разбору.
- Кто подойдет из человеков, - орал Тарас, - разрежу вместе с гнидой.
Он отступил в глубь пещеры и садил по извивающимся от боли, лопающимся в воздухе прыгунам, выливающим на каменный пол пещеры зеленую слизь вместе со своей единственной жизнью
- Сарданапал! - с каким-то взвизгом выхрипнул-выкрикнул сержант. навуходоносор! Бензин кончится, ты у меня языком всю грязь соберешь с пола. Я тебя здесь похороню, Нимврода-урода...
- Что, - засмеялся Тарас, - я тебе норму перевыполнил по убою скота?
- Ох, кончится бензин, - только и смог выговорить сержант, - ох, кончится...
- Ох, нескоро он кончится, - шепнул мне Куродо, - ох, нескоро. Он нас с Сапегой в чайную сводил, шесть полосок и пять бутылок лимонада купил - мы ему из наших огнеметов отлили. Видал, какая у него приставка?
- Куродо, - поинтересовался я, - и ты ничего? Не описался?
- Не, - простодушно ответил Куродо, - обошлось...
- Тарас, - крикнул я, - еще два лопнувших - и тебя растерзают. Смотри, уже сползаются. Нас бросили...
- Так помогите, братки, - крикнул Тарас и жахнул по зависшему над ним прыгуну, но тот успел увернуться и просто обжег себе хвост.
- Не вздумайте, - предупредил уже спокойнее сержант, - я из вас живо сестриц сделаю. Тарас, - в наступившей тишине было слышно посапывание прыгунов, удары их падающих тел, жиканье струй огнемета и усталый голос сержанта, - Тарас, одумайся!
Бац!
Струя огнемета будто ножом вспорола зеленое брюхо прыгуна, и опасные когтистые лапы обвисли жалобно и беспомощно.
- Куродо! - гаркнул я, почти не отдавая себе отчета. - В ноги!
Я никогда еще так не орал. Куродо, не прекословя, нырнул под ноги Тарасу, а я, вспомнив уроки Петро и Ванятки, бросился на Тараса. Тарас резко повернулся, держа огнемет прямо перед собой, споткнулся о Куродо, хлопнулся вниз, и огненная струя, предназначавшаяся мне, прошла по стене и потолку, оплавляя камень, сыпля штукатурку. Я выломал руки Тарасу, поднял его. Следом поднялся Куродо со своим и тарасовским огнеметом. Куродо был перемазан в зеленой жижи, вытекшей вместе с жизнью из прыгунов.
К нам подошел сержант. Я понял, что сейчас он ударит Тараса - и отпустил его. Тарас еще не остыл от убийства прыгунов и стоял, тяжело дыша, широко расставив ноги.
Сержант посмотрел на свой кулак, на скучившихся в дальнем углу пещеры прыгунов, попискивающих да посапывающих, подумал, подумал и наконец сказал:
- Тарасик, ты остаешься здесь... со зверушками. Ты будешь прибирать сегодня клетки в живом уголке. Видишь, как ты напачкал?
Сержант обвел рукой пространство, залитое внутренностями прыгунов. Кое-где валялись и вздернутые, оскаленные в предсмертной муке головы, они высовывались из зеленоватой жижи ослепшими твердыми островками.
- Ведро - в кладовке, - объяснил сержант.
- Мне нужен совок, - хрипло сказал Тарас.
- А вот уж нет, - нежно вымолвил сержант. - Я же вас предупреждал, сеньор, будете вылизывать... языком... А вы из себя Чака Норриса изображали.
- Строишь из себя, - губа у Тараса дернулась, - корчишь из себя...
Я заметил метнувшуюся тень прыгуна, повернулся и подшиб его аккуратно и сильно.
- Строиться, - коротко приказал сержант.
Карантинные выстроились в колонну. Я не двинулся с места.
- Коллега сержант, - обратился я к сержанту, - разрешите, я останусь посторожить? Я у русалколовов совсем от огнемета отвык.
- Не разрешаю, - сказал сержант, - становись в строй.
- А кто останется?
Сержант улыбнулся:
- Никто, - и повторил со значением: - Никто, кроме Тарасика, который набрызгал в живом уголке и будет живой уголок убирать.
- Это - не по уставу.
- Наверное, - спокойно согласился сержант, - наверное, не по уставу...Но мы обсудим мое нарушение, мой проступок в казарме. Ты даже можешь подать рапорт. Твое право! А пока - изволь выполнять мои приказы. Их нарушение - тоже нарушение устава. В строй! В строй, скотина безрогая!
Я посмотрел на прыгунов, на Тараса и сказал:
- Я, пожалуй, проявлю недисциплинированность.
- Так, - сержант немного подумал и принял решение, - за нарушение дисциплины я тебя, пожалуй, накажу... Давай-ка сюда огнемет...
- Коллега сержант, - заметил я, - это бесчеловечно.
- Ни хрена здесь человеков нет, - начал сержант и осекся, но быстро пришел в себя, - здесь одни только "отпетые" - будущие трупы, или "псы", или "вонючие". Невыполнение приказа - это уже трибунал, а не рапорт.
Я снял огнемет и швырнул сержанту под ноги.
- Жри.
- Куродо, - позвал сержант, - понесешь огнемет своего друга.
Куродо подошел, поднял огнемет и, выпрямляясь, тихо сказал:
- Если бы до трибунала дошло, я бы в потолок стрелял, честно...
- Это утешает меня, а тебя прекрасно характеризует, - так же тихо ответил я.
- Ребятки, - посоветовал сержант, - давайте, давайте, может, еще успеете до того, как прыгуны расчухают, что мы вас бгосили, - издевательски картавя, произнес сержант. - Бе-гом, - приказал он, и они убежали.
Я опустился на колени в пузырящуюся массу, принялся собирать ее и вваливать в ведро.
