Лев Аскеров - С миссией в ад
— Значит, считаются, если бедолагу занесли в черный список.
— Быстро, — презрительно фырчит Козимо и спрашивает как зовут того монаха из Нолы и где его найти?
— Джордано Бруно, дядюшка.
— Слышал о таком.
— Он сейчас в Венеции.
— Прекрасно! — встрепенулся герцог. — Отправляйся туда. Заявишься к моей развратной тетушке Филумене. Скажешь, что я нанял Ноланца учителем философии для сироты Джакомо — сынишки покойного брата моего Цезаря деи Медичи. Покойный, как ты знаешь, ходил в ее любимчиках. Пусть дож-рогоносец, муженек ее, не чинит никаких препятствий ученому монаху… Ступай!
Аббат ринулся к двери.
— Робертино! — окликнул его герцог. — Как привезешь его получишь епархию.
Спустя несколько месяцев аббат Роберто Беллармино стал епископом Тосканы.
…Бруно с трудом себя сдерживал, чтобы не пуститься вприпрыжку по этим бесконечным лестницам и многочисленным комнатам. По лицу его расплывалась благость предвкушения. Он обязательно встретит там утрешнюю синьорину.
Часовщик, глядя на него, посмеивается.
— Ну как, Бруно, Козимо понял тебя? — останавливает его шеф Вселенной.
«Понял, понял…», — стараясь отвязаться от назойливого голоса, говорит он.
Ему видится та юная женщина с большими серыми глазами. Он тянется губами к протянутой ею руке… А тут дурацкие вопросы.
— И только, — с нарочитой разочарованностью тянет Часовщик.
«Разве этого мало?!» — не упуская из виду небесное видение, сладко терзавшее его весь день, возмущается он.
— Почему же? — равнодушно отзывается докучливый голос. — При остром дефиците понимающих — это потрясающе.
Бруно невольно останавливается.
«Повтори это слово», — просит он.
— Какое?
«Деци… Тьфу!.. Цидефи…», — пытается выговорить он.
— А-а-а! — лукавит Часовщик и четко по слогам выговаривает:
— Де-фи-цит.
«Откуда оно у меня? Я его не знаю».
— Знаешь. Ведь ты сам, а не кто-то его произнес. Оно означает «нехватку», «недостаток».
«Но я его никогда не употреблял».
— Ты многое из того, что знаешь, не подозреваешь, что знаешь и не используешь ни в письме, ни в устной речи, — говорит Часовщик, внимательно отслеживая реакцию спящего Бруно.
«Странно», — недоумевает гость.
…Время заземлило его намертво. Он в совершенном неведении.
На экране, светящемся над его изголовьем, Бруно продолжает идти. По лицу его растекается благость предвкушения. Часовщик ладонью ведет по нити его Времени. И по мере того, как чуткие пальцы его перебирали ее, на экране один за другим меняются кадры прожитых Ноланцем здесь, во дворце правителя Тосканы, дней и ночей… Наконец, пальцы Часовщика замирают. Он видит то, что ему нужно…
Глава третья
ПОБЕГ
1
… Герцог в дурном настроении. Он снова один. Антонии и малыша, которыми он жил последнее время, — нет. Мальчик, наследник Тосканы, умер. Оправится ли Антония от этой потери? Родит ли ему еще когда-нибудь? От этих тяжелых и мучительных родов она едва выкарабкалась. Выдержит ли другие?.. Ей надо, обязательно надо, восстановить силы. И он сделает все, чтобы она выздоровела.
«Боже, помоги ей и мне, — шепчет он и крестит дорогу, по которой герцог еще днем проводил жену в дальний путь, на Капри. — Лечись, девочка моя. Дай Бог тебе здоровья. Ты мне нужна. Очень нужна».
Козимо слонялся по двору, как неприкаянный. Не знал, чем заняться. А если по правде, он и не хотел ничем заниматься. За месяц, что он не отходил от Антонии и новорожденного, герцог забросил философские бдения, заполнявшие его жизнь. Ни он не вспоминал, ни ему никто не напоминал о них.
Герцог останавливается посреди залы. Из распахнутого окна доносится тарахтение въехавшего экипажа. Он кривит губы. Наверное, кто-нибудь из приятелей со своими запоздалыми и пустыми утешениями. Он, как на заклание, проходит в библиотеку. Примет здесь.
Вскоре вслед за ним, стукнув дверью, входит камергер.
— Ваше величество, вас просит принять аббат Беллармино.
— Один?
— Нет. С незнакомым для меня синьором.
— Приглашай.
Монах в первые несколько минут особого впечатления на герцога не произвел. Во всяком случае, внешне. Сухая, сутулая жердь в захлестанном дорожной грязью плаще и в помятой широкополой шляпе, которой он, церемонно помахав над самым полом, поприветствовал хозяина замка. Глаза ничего не выражали. Ни усталой печали, свойственной мудрым людям, ни света, свидетельствующего о живости ума, ни даже интереса к сидящему перед ним правителю Тосканы. Равнодушные, туповатые они лениво прошлись по корешкам книг, уложенных в стеклянных шкафах и по листам развернутого фолианта, что лежал на стуле перед камином. Герцогу показалось, что во взоре гостя, коснувшегося страниц раскрытой книги промелькнуло что-то похожее на живость. Однако, уже через мгновение он не мог определить: промелькнуло или показалось.
Взгляд монаха был по-прежнему непроницаем и безжизнен.
— Дядюшка, — нарушил молчание аббат, — позвольте представить! Ученый монах ордена святого Бенедикта, философ, математик и знаток небесных тел Джордано Бруно из Нолы.
— Наслышан, — глухо обронил герцог и, охваченный сомнениями — нанимать Ноланца или нет, неожиданно спросил:
— Что ты хочешь, монах?
Вопрос прозвучал так, как если бы правитель Тосканы сказал бы прямо и просто: «Катись ко всем чертям, монах!».
Но последовавший ответ прямо-таки огорошил герцога.
— Хочу? — переспрашивает он и, не дожидаясь подтверждения, продолжает:
— Конечно, хочу… «Как бы мне хотелось, — с невозмутимым спокойствием продолжал Ноланец, — знать, кто я и что ищу я в этом мире?».
Герцог дергается. Он опешен. Он никак не ожидал такого. И что удивительно перед ним стояла уже не жердь с потухшими глазами. Перед ним возвышался могучий посох Моисея, способный рассечь надвое море. Ноланец преобразился. От пронзительно высверкнувшего в глазах огня лицо его засветилось. Плечи выпрямились, брови сошлись к тонкой переносице, чуть выдвинутый вперед подбородок и весь вид его говорил о несокрушимой внутренней силе этого человека.
— Но, увы!.. Это, Ваше величество, сказал не я. Слова, приведенные мной, принадлежат автору вот этого одного из томов великой «Книги исцеления», что лежит раскрытой на стуле у камина. Это сказал Авиценна…
Бросив взгляд на стул с развернутым томом, в котором непосвященный вряд ли мог узнать труд Авиценны, герцог не без растерянности, подтвердил:
