Игорь Рыжков - Иллюзии
– Нужно попробовать вздремнуть - Я плотно сомкнул глаза, втянул шею в плечи, уцепился покрепче в тонкую вершинную веточку низкого степного дерева и начал считать слонов. Это здорово успокаивало нервы и усыпляло буквально в несколько минут.
– Один слон да один слон будет два слона. Два слона да один слон - три слона. Три слона да один - четыре. Шесть слонов... Восемь. - На двадцатом я уже крепко спал, не думая ни о пройденном ни о том, что еще пройти предстоит.
* * *
Пустельга сидела на вершине колючего кустарника и ожесточенно рвала тушкана на куски. Накалывала истекающие кровю лохмотья на огромной длины иглы. Про запас. Не съесть ей сейчас всю добычу целиком. Да и когда еще удастся выследить и поймать зазе-вавшегося грызуна? Голодно стало в степях. Разлетелись, разползлись, разбежались зверье и птица из этих мест. Странно это. Очень странно. Клонятся к земле переполненные зерном коробочки злаков. Травы иссыхают на поймах нетронутыми. Рай для грызунов. Рай для копытных. Но уходит отсюда жизнь. Истекает по капле.
Вначале ушли зебры. Быстрые, непокорные, чуткие. За ними ушли львы. Всеми прайдами сразу.
Затем разом снявшись с насиженных мест ушли антилопы. Они текли широкой буро-рыжей рекой, высоко выпригивая, всплесками неспокойной грязной воды. Они шли не-скончаемым потоком. Целых двое суток, и днем и ночью. Уходили туда где заходит солнце. На запад. За антилопами ушли леопарды.
Спустя короткое время, небо закрыли тучи пернатых. Они галдели так, что невоз-можно было расслышать ничего кроме их гомона. Они колыхались в небесах словно тяжелые дробные облака и однажды собрались в плотную стаю и улетели вслед за зебрами и антилопами. К заходу солнца.
Пустельга, вытянулась столбиком, уставилась на умирающую степь. Повернула клю-вастую башку, уперлась взглядом немигая в пока еще жаркое солнце.
Сколько раз ты еще поднимешья над горизотном? Один? Два? Десять?
Только грызуны еще оставались здесь, но мучимые безотчетными страхами закапы-вались все глубже и глубже в землю. В норы, ходы, катакомбы. Собирали запасы, готовились к тяжелым временам. Все реже выходили на поверхность. Все реже попадались в лапы пустельги. Все реже.
Хищная птица, наклонилась к остаткам тушки и оторвала большой кусок мяса. За-прокинув голову, отправила его в глотку. Снова выпрямилась, уперлась взглядом в горизонт, щелкнула клювом.
Кончилось лето. Гнутся к земле ковыли. Желтеют метелками. Высохли, просыпались семенем травы. Увяли цветы. Тянутся в воздухе длинные невидимые глазу нити, с вцепив-шимися в них крохотными паучками. Осень. Первая осень в этом мире. Первая и последняя.
А вы ее любите? Осень любите? Желтую траву и шуршащую листву под ногами? Го-лые деревья и красные дубы, что оставили пару листов на макушках? Дым в парках и тонкий ледок на лужах? Любите. А знаете почему она так прекрасна? Потому, что осень - предверие гибели. Вы скажете - нет. Зима - всего лишь глубокий сон и весной все живое ждет чистое и радостное пробуждение? А что вам ответит на это кленовый лист, жизнь которого - лето? Осень - закат его жизни. Ее конец. Он готовится к ней торжественно и спокойно. И падает, сорванный грубым ветром и качается из стороны в сторону и кружится и ложится вам под ноги. Он умирает. Умирает красиво. Красиво? Красиво. И вы берете его холодный радужный труп и брызгаете лаком для волос и вставляете в рамку и вешаете на стену. Может ли быть смерть красивой? Может. Может ли быть смерть необходимой? Мо-жет. Может ли быть смерть желанной? Нет. Даже час жизни - жизнь. И поэтому держится за ветки крепко дубовый листочек. На самой вершинке. Его будут рвать ветры. Его засы-плет снегом. Он покроется ломкой колкой наледью. Но однажды, он сморщенный, почерневший, страшный выберется из под наметенного на ветки сугроба и снова увидит солнце.
Вам не нужен его неприглядный весенний трупик. Вам нужна красивая смерть. Если она неизбежна, то пусть она будет красивой.
Пустельга, словно увидав, что то очень важное, гневно вскрикнула, бросила недое-денного тушкана на ветке колючего кустарника и стремительно взмыла в небеса.
Она стригла воздух короткими мощными крыльями и незаметила как откуда то из невероятной выси, куда она никогда бы не смогла подняться, на нее упал огромный орел. Ударил когтями.
Орлы неопытны в воздушных боях. Слишком тяжелы, слишком неповоротливы. Для наземных животных они представляют смертельную и практически неотвратимую угрозу, но в воздухе более верткий противник имеет определенные преимущества. Если бы атако-вал сокол или ястреб, то шансы остаться после первого удара в живых у Ри были бы исчезающе малы.
Когти у орла не так остры как у птиц, тяжесть которых еще выдерживают ветви степных деревьев. Орлы вьют гнезда на скалах. Камни притупили их и поэтому удар не нанес Ри ран, скорее оглушил ее. Она на миг потеряв способность ориентироваться сорва-лась в штопор и стала падать вниз. Орел не спешил преследовать ее зная наверняка, что сможет позже опуститься на землю и достойно отобедать. Но над самой землей Пустельга расправила крылья и на бреющем почти касаясь метелок ковыля полетела к небольшой рощице в надежде укрыться там. Орел заметил свой промах, и сложив крылья камнем рухнул вниз. Риша, предчувствуя атаку, успела вовремя убраться из под огромных когтей гигантской хищной птицы. Орел едва коснулся ее оперения когтями и снова взмыл в высь. Ри продолжала барражировать на минимальной высоте, зная как опасны для атакующего столь стремительные снижения. Малейший просчет и удар о землю на такой скорости про-сто разломает скелет атакующего на куски. Она рассчитывала на то, что орел будет по крайней мере благоразумен и поищет более легкую добычу. Тем не менее он продолжал атаковать. Уже четвертый раз Пустельга хитрым и вовремя произведенным маневром избе-гала ударов когтистой лапы. Удачи в пятый раз могло и не быть. Она долетела до небольшого каменистого пятачка и уселась на невысокий валун, наблюдая как охотник делает новый боевой разворот и готовится пикировать. Вот он сложил крылья и под углом приблизительно в сорок пять градусов стремительно понесся вниз.
Слишком пологая траектория. Есть время для проведения успешной контратаки. Пустельга сорвалась с камня за несколько секунд до того, как орел достиг земли. Она не собиралась атаковать противника вооруженного страшным клювом в лоб, но поднимаясь ему навстречу и завладев высотой, оказалась в более сильной позиции. Теперь на барраже был сам атакующий. Для того чтобы набрать высоту, ему потребуется время, причем под-нять тяжелое тело будет стоить немалых усилий. Быстро подниматься орлы не умеют. Для того, чтобы делать взмахи столь огромными крыльями нужна недюжинная сила. Им гораздо больше по душе парить в восходящих потоках и начинать полет, сваливаясь с какой ни будь высоченной скалы. В этом случае кинетической энергии вполне остаточно для того, чтобы набрать необходимую скорость для парящего полета.
