Галина Полынская - МетрОполь
«Во мне помер проповедник или рекламный агент, — Артур незаметно сдул капельку пота с верхней губы. Ему самому-то не совсем ясно было, к чему нужны эти двухразовые прогулки и бумага с карандашами, но надо же было хоть что-то делать».
Имо помолчал, затем сделал пару глотков из стакана. Олег вертел в пальцах сигаретную пачку с явным желанием закурить, но терпел, ожидая, чем же все закончится.
— А в пьяном и обкуренном состоянии души и тела, вы, несомненно, выполните все качественно и в срок? — поинтересовался Имо, отставляя в сторону стакан.
— Ну, мы же не собираемся злоупотреблять, — Артур чувствовал себя все глупее и глупее, — так, для поддержания боевого духа в рядах.
Уже звучало не убедительно.
— Вино вас устроит? — неожиданно произнес Имо.
— Да! — воскликнули Артур с Олегом, не ожидавшие ничего подобного. — Конечно.
— Никотин я могу вам предоставить только в виде рассыпного табака.
— Прекрасно, замеча…
— А вот насчет бумаги и карандашей мне надо подумать. Прогулки я не смогу вам сегодня обеспечить, у нас запланированы обследования и тесты, после пройдет ваше обучение всему необходимому…
— За один раз?
— Да, у нас мало времени, посему обучение пройдет в так называемом пограничном состоянии, то есть вся информация будет отправлена непосредственно в ваш мозг.
— Это вроде обучения во сне, что ли? — насторожился Артур, а Олег занервничал.
— Что-то вроде, не волнуйтесь, это безопасно.
— Надеюсь, вы нам память или что там еще можно, менять не собираетесь? — Артур растянул губы в резиновой улыбке.
— Нет, что вы, в этом нет необходимости. Вы кушать будете? — Имо посмотрел в нетронутые тарелки Олега и Артура, неподвижного Дворога он уже игнорировал. — Завтрак будет только завтра.
Трудно было что-то противопоставить такому железному аргументу. Артур с Олегом принялись за еду, стараясь побыстрее проглотить непрезентабельный блин с зеленым гарниром.
Трапеза прошла в молчании. По завершению, Имо поднялся и жестом пригласил остальных сделать то же самое. Подойдя к дальней стене, он встал спиной к молчаливой компании, произвел какие-то манипуляции и часть стены поползла в сторону. Имо сделал шаг вперед, остальным ничего не оставалось, как последовать за ним в просторное помещение, как показалось с первого взгляда, целиком сделанное из шероховатой бледно-голубой пластмассы. По всему периметру стен со слегка закругленными углами, стояли аккуратные узкие кровати на высоких ножках. В изголовье каждой кровати виднелась маленькая подставочка, на ней красовалось нечто вроде белоснежного, увитого проводочками гермошлема. Над головой тускло поблескивал сплошной громадный почти во весь потолок экран. В центре комнаты располагался аппарат, сильно смахивающий на большущий музыкальный синтезатор.
Увидев все это, Олег скис окончательно, его движения замедлились, а в голубых глазах возникло такое выражение, которое можно наблюдать у пациентов зубоврачебного кабинета.
— Не дрейфь, — шепнул ему Артур, ободряюще похлопав его по плечу, — потом напьемся от души.
— Прошу, разуйтесь и ложитесь на спину, — сказал Имо, закрывая за собой дверь и подходя к «синтезатору». Олег глубоко вздохнул, сбросил кроссовки и полез на соседнюю с Артуром кровать.
— Наденьте, пожалуйста, на головы шлемы крестообразным знаком на лоб, и ложитесь поудобнее.
Четверка медленно повиновалась. Устроившись на узкой кровати, Артур стал рассматривать экран на потолке. Вдруг он почувствовал, как его запястья, лодыжки и грудь несильно, но плотно стянуло нечто прохладное.
— Э! — он приподнял голову и увидел темно-серые, отсвечивающие металлом полоски на своем теле. — Это еще что такое?
— Это на всякий случай, в целях безопасности. Если во время обучения кому-нибудь придет в голову встать или же совершить резкое телодвижение, ход программы нарушится и, как следствие, возможно слабоумие.
Услышав это, Олег, пытавшийся выбраться из пут, замер, Артур же пожалел, что не сходил в туалет перед мероприятием.
— А процедура долгая? — спросил он.
— Не очень.
Вскоре в центре потолочного экрана появилась едва заметная желтая точка, она сразу же приковала к себе внимание, как единственно светлое пятнышко на гладкой темной поверхности. Как ни старался Артур не смотреть на эту точку, но взгляд, как заколдованный возвращался к ней. Тогда Артур закрыл глаза, но точка уже была «нарисована» на внутренней стороне век.
— Держите глаза открытыми, — немедленно раздался голос Имо.
Ничего не оставалось, как снова уставиться на желтое пятнышко. Смотрел он на него до тех пор, покуда не показалось, что пятнышко задрожало, задвигалось из стороны в сторону. Артур зажмурился, открыл глаза и понял, что это не обман зрения. Сначала медленно, потом все быстрее и быстрее, точка принялась описывать круги и более сложные геометрические фигуры.
Вскоре точка разогналась до такой степени, что превратилась в сложные, практически неподвижные рисунки ядовито-желтого цвета. Остролистые цветы с наложенными поверх овалами и треугольниками видоизменялись в иные причудливые картины так неуловимо, что глаз практически не мог поймать движения.
Постепенно это зрелище так увлекло Артура, что он забыл обо всем на свете, разглядывая меняющиеся желтые картины, похожие на прекрасные галлюцинации обкурившегося компьютера. Тело налилось теплой тяжестью, приятно закололо стопы и ладони, под шлемом, во лбу и висках, разлилась матовая прохлада и Артур услышал мерный, тихий гул в ушах, смахивающий на излишне басовитый морской прибой. Он то приближался, то удалялся, то сдавливая барабанные перепонки, то отпуская их. Артур уже не понимал, открыты его глаза или закрыты, видит ли он по-прежнему желтые рисунки или они просто кажутся. Тело и сознание словно кто-то разделил, раскрутил и разбросал в разные стороны. Где-то в отдаленном уголке сознания захотелось забраться в уютную дрему, как под верблюжий плед, укрыться с головой и слушать, как за окном барабанит дождь, швыряя на мокрый карниз изорванные ветром багровые листья…
…по сине-сливовому оконному стеклу, догоняя друг друга, бежали, торопились дождевые капли, превращаясь в ртутные ручейки… Артур протянул ладонь и потрогал упругую, прохладную кожу оконного стекла. Послышался какой-то шум, он обернулся и увидел, что стоит босиком, по щиколотку в раскисшей земле, а вокруг покачивают густыми ночными кронами высокие кустарники, позади серебрится узкая мощеная дорога, за нею — высокий, густо-черный лес.
