Евгений Прошкин - Загон
Профессор посидел, раскачиваясь, и медленно встал.
- Благодарю за угощение... чер Андрей Белкин, - добавил он после паузы. - Полиции я не нужен? - обратился он к дознавателю.
- Если готовы сообщить что-нибудь конкретное - милости просим. А нет дело ваше. Про "неотложку", извините, в протокол заносить не буду. С таким протоколом, и меня в клинику отправят, за компанию.
- Ну да, ну да, - пробормотал профессор. - Всего хорошего.
Андрей не тронулся с места. Никита Николаевич сам доковылял до двери, сам себе открыл и сам же закрыл.
- Взял и обидел человека, - равнодушно сказал Белкин.
- А вы что не обиделись? - так же равнодушно молвил Андрей.
- Мне по должности не положено.
- А что за ним не пошли? Вы им так интересовались...
- Ты теперь представляешь куда больший интерес.
Иван Петрович собрался сесть в освободившееся кресло, но что-то углядел возле кровати и, нагнувшись, подобрал книгу.
- Федор Достоевский, - прочитал он на обложке - Ты это серьезно?.. У меня дочь на него жалуется, говорит - лучше метлой махать, чем экзамен по литературе.
- Хочет - пусть машет.
- Ей всего семнадцать лет, и уже четыреста баллов. у меня на нее большие надежды. Обгонит отца, как пить дать. Еще и гнушаться будет.
Андрей разгреб на столе горку крекеров и молча сгрыз какое-то животное.
- Я тоже в свое время споткнулся, - продолжал Белкин. - Об этих, Карамазовых. Спасибо, юридическая академия - не филфак. Кодексы, психология, тактика допроса...
Он громко захлопнул книгу и посмотрел Андрею в глаза.
- Что тебе сказал наставник? Язык проглотил? Хорошо, только "да" и "нет". Ты на голову что-нибудь надевал? Кольцо такое, с проводами.
- Нет, - честно ответил Андрей. Ему даже не пришлось складывать пальцы "крестиком" - проводов действительно не было.
- Тебя в пять лет забраковали. Ты, наверное, уже и не помнишь, как контроль проходил. Датчики и считывающий блок. Блок через терминал подключается к Сети и связывается... с чем-то там связывается. Я не инженер, ты понимаешь. Но это делается только три раза, после двадцати лет полному контролю никто не подвергается. Потом уже проще, по сетчатке. Это тебе знакомо, это мы все каждый месяц...
Иван Петрович подошел к окну и застыл, будто хотел увидеть, как в доме напротив убивают Аристарха Павлова.
- Зачем тебе статус мерили? Тебе тридцать два года, твой ИС давно сложился, и ничего нового в тебе уже не появится. Плюс-минус процент, ерунда.
- Это незаконно?
- Если б было незаконно, я бы кинул твоего наставника мордой в пол, и все показания он давал бы, лежа на животе. Но это всего лишь непонятно. Всего лишь. Задержать его я не могу. Блок считывающий был? - резко спросил Белкин. Был блок?!
- Я знаю только один блок. Номер тридцать семь. Я в нем живу, раздельно проговорил Андрей.
- Не желаешь, да?..
Иван Петрович взял со стола диктофон и убрал его в карман, при этом Андрей'не успел заметить - горят на диске какие-нибудь лампочки или нет.
- Хозяин - барин... - сказал Белкин. - По крайней мере, я знаю, из кого жилы тянуть. В случае, если тебя убьют, Сергей Сергеич запираться не станет, всех назовет. И все кончится хорошо - как у Пушкина. Счастливо.
- Ага. Может, еще чайку? Глядишь, еще кто-нибудь пожалует.
- Счастливо, - повторил дознаватель и, хлопнув его по плечу, вышел.
Андрей сидел еще минут десять, пока не доел печенье, затем встал и со стоном завалился на кровать. Сбоку зашуршала книга, и он, повертев ее в руках, сунул под подушку. Рывком поднявшись, он воткнул монитор в разъем и вернулся обратно к кровати.
Показывали что-то обыкновенное - со стрельбой и длинными разговорами. Разговорами Андрей был сыт по горло, но все же смотрел. Его не волновало, кто из героев победит - рыжий, со шрамом, или лысый, в блестящей куртке. Кто бы из них ни выиграл, для него, чера Андрея Белкина, уже ничего не изменится.
Разве что "плюс-минус процент" интеллект-статуса. Но это и впрямь ерунда, не стоит и заводиться.
Разве что убьют - вместе с рехнувшимся профессором и его знакомым Эйнштейном.
Андрею было совершенно неинтересно, но он про должал смотреть фильм. Рыжий и лысый уже полчаса лупили друг друга железными палками, а крови все не было...
* * *
- По отчету Георгия, все прошло нормально, - сказали где-то за левым ухом.
Илья машинально обернулся, хотя давно уже привык, что слева никого не оказывается. И все-таки иногда он оборачивался - даже по прошествии стольких лет.
- Он на самом деле Гоша? - спросил Илья. - Передайте своему Гоше, что он осел. И Гришаня - тоже. Так парня отделали, я его еле довез.
- Парня?.. - озадачился голос.
- Объект, - поправился Илья.
- А-а... Это для правдоподобия. Не понарошку же им его бить. Ну, и как ты вышел из положения?
- Я его танозином намазал. Не чистым, конечно. Картошки добавил, геркулеса. И еще мочи.
- А это зачем?
- Для правдоподобия.
- Все в игрушки играешь? Следующие шаги, - потребовал голос.
- Уже предпринял. Изучаю окружение.
- И что у него с окружением?
- Есть некий Вадик, живет в том же корпусе. Между прочим, он...
Илья посмотрел на стену и вдруг представил, как убивает художника, ножом ли, вилкой - все равно. Убивает, и сжигает картины, потому что взять их себе невозможно, а оставить, чтоб тупые черы закрывали ими дырки в обоях, невозможно вдвойне.
- Ну?! Царапин! Что он там "между прочим"?
- Да... ничего особенного. Такой же, как объект.
- Такой же?
- Нет, нет, - спохватился он. - В смысле, чер обычный. Все разговоры про женщин, про сериалы... Мусор, а не человек. Буду щупать дальше.
- Ну, щупай, щупай. Запоминай новый адрес.
- Что?! - вскричал Илья. - Опять адрес?! Я в палачи не нанимался! Завтра праздник всенародный, а вы меня на такой грех толкаете.
- Грешить придется сегодня, на завтра планы особые. Поэтому не ершись и запоминай.
Илье назвали дом и квартиру. Ехать предстояло далеко, аж в тридцать третий блок.
- Зовут Григорий, - сказал голос. - Фамилия - Эйнштейн.
- Потомок, что ли? - хохотнул Илья.
- Нет. Но такой же нездоровый.
- Лечить бы их, а? Убивать-то что ж...
- Наследственные болезни не лечатся. Все, много болтаешь.
- Овчарка ты лишайная! - бросил Илья в отключенный браслет и пошел на кухню.
Достав из стола нож, он внимательно его осмотрел и почувствовал, как между лопаток пробежала холодная капля: на лезвии, у самой ручки, осталось темное пятнышко - не смытая кровь.
Илья открыл кран и схватил мочалку, но сколько он ни тер, пятнышко оставалось на месте. Он потратил всего пару минут, но за эти две минуты чуть не лишился рассудка: сыпал соль, скоблил лезвие другим ножом - без толку. Илья уже готов был выть от отчаяния, когда понял, что пятнышко - это вовсе не кровь, а брак закалки.
