Филип Фармер - Легенды Мира Реки. Тайны Мира Реки: Рассказы
Но хватит — значит хватит. Пора работать. Джон набрал в легкие побольше воздуха, потом подавил желание заорать. Вместо этого он тихонько постучал костяшками пальцами в дверь, зажал свой нос большим и указательным пальцами другой руки.
— Телеграмма для мистера Джонсона! — объявил он в нос.
Облегченный вздох и женское хихиканье с той стороны двери.
— Иду! — весело отозвался Брайан.
— Уверен, что идешь, — обрадовался Джон. — Осталось пять минут!
— Увидимся в полпятого.
Опять подавленный смех.
— Прекрасно, сэр.
Джон мог не беспокоиться о том, чтобы Брайан вовремя пришел на сцену, это Сид доставлял всем сплошные неприятности. Теперь надо найти Кейта; еще ниже он мог слышать сверхактивное «ратта-тап-тап» — удары барабанных палочек по мебели. Кейт был наэлектризован и готов к представлению, как обычно. Ну, если только он снова не устроил полный погром в своей комнате…
Когда он повернулся, чтобы пройти по коридору в другую сторону, Джона напугал тяжелый удар по его плечу. Он подскочил на полфута вверх, потом обернулся, чтобы обнаружить массивную волосатую фигуру титантропа, загородившую коридор.
Джон облокотился о стену, ухватившись рукой за колотящееся неистово сердце.
— Ой… Билли, это ты, — едва выдохнул он. — Ты меня вусмерть напугал, друг.
Билли был один из титантропов, которые работали на острове. Хотя у оркестров и групп редко возникали проблемы с людьми из слушателей, которые искали бы пути к артистическим уборным, Элвис настаивал на том, чтобы один из титанов был записан в штат как обеспечивающий безопасность.
Билли охранял дверь выхода, мимо которой Джон только что прошел. Никакого списка гостей было не нужно: если Билли называли имя — как делал Брайан каждый вечер — Билли помнил это имя неделями, даже месяцами, и пропускал его носителя. А если кто-нибудь пытался его надуть или проложить мускулами путь к уборным, таким посетителям обычно давали урок перелета через частокол.
— Шозалею ваш бешпокоить, — произнес Билли с обычным своим акцентом, — но кто-то у двери наштаивает ваш видеть.
Билли выглядел раздраженным, как если бы только из-за того, что ему приходилось сгибаться почти пополам, чтобы не стукнуться о потолок своим громадным черепом. Джон вздохнул: положение звезд рока умерло в этой жизни после смерти, но это обстоятельство все еще не препятствовало некоторым ревностным любителям стремиться получать автографы в самое неподходящее время.
— Скажи им, я уже собираюсь на сцену и повидаюсь с ними позже, — начал он.
— Он шкажал, он лучче повидает ваш шейчаш, — настаивал Билли. Прежде, чем Джон успел ответить, он добавил: — Он ш Черкви Второй Попытки, шкажал, што ш тех пор ваш жнает.
Билли сделал паузу, затем еще добавил:
— Он шкажал, это вазно. Шкажал, его имя — Дзим.
Джон растерянно смотрел на Титана:
— Джим? Я не знаю никого по имени…
Он осекся. Долгую-долгую секунду Джон простоял, таращась на Билли, пытаясь осознать, что он сказал ему. Когда до него дошло, что это значило, первым его импульсом было громко закричать, чтобы примчались Кейт и Брайан… черт, не только они, но еще и Дуан, и Пиг, и Дженис, и Мэри Уэст Винд, и кто-нибудь еще, кто помнил это волшебство, любого в пределах слышимости его голоса, кто помнил Ящерного Короля.
Джон вобрал в себя воздух.
— Извини, — пробормотал он, потом проскользнул под правую подмышку Билли и медленно пошел назад к пересекающему путь коридору. Позади он слышал нервный стук барабанных палочек, слабый женский вскрик оргазма. Все вокруг него было звуком: треньканье немых струн Дуановой гитары, чей-то смех над устарелой шуткой, отдаленное хлопанье ладоней в публике, ждущей увидеть ожившие легенды их прошлого. Джон пустился галопом…
Он остановился на перекрёстке коридоров, вылупившись на открытую дверь. Свет факелов снаружи высветил фигуру в длинном одеянии, полуразличимую, стоявшую за дверью…
Никто его, тем не менее, не окликнул. Никто не сделал жеста узнавания, никто не сделал знакомого движения по коридору ему навстречу. Только похожая на монаха фигура в строгом коричневом платье, на шее у которой висело спиральное ожерелье из рыбьей кости, ждала на самом пороге уборной. В темной яме капюшона лицо, в котором чудилось что-то знакомое, впервые увиденное много лет тому назад в Торонто, когда их имена вместе красовались на афише…
— Джим? — прошептал он. — Джим, неужели это ты?
— После концерта, Джон. — Голос звучал очень низко, но ошибки быть не могло — это тот самый голос. — Приходи сюда, когда отыграешь.
И фигура растаяла в тенях, дав двери снова медленно затвориться.
Джон глазел на нее до тех пор, пока Кейт не стукнул его одной из своих барабанных палочек и не напомнил ему, что люди ждут. Впервые за тот промежуток времени, который хоть кто-то мог помнить, Джон опоздал выйти на сцену.
4
Концерт «Зомби Мерси» продолжался около часа; никто не удивлялся, а меньше всех — Джон, что выступление вышло неудачным.
Джон давным-давно уже понял, что истинной проблемой группы было то, что при всей расстановке звезд, все ожидали услышать свой любимый репертуар Битлз, Роллинг Стоунз или группы Ху, или Секс Пистолз. Однако между возможностями членов каждого оркестра была большая разница, которая не могла быть легко преодолена тем, что все они были британские рокеры; это все равно что ждать сотрудничества Нэта Кинга Коула и Джими Хендрикса лишь на том основании, что они оба — черные американские музыканты.
В то время как для Кейта, например, было возможно в совершенстве выстучать атомную атаку во вступлении к мелодии «Я вижу на Целые мили», Джон затруднялся в пении слов. Хотя Джон и Брайан были вполне счастливы исполнять «Рубиновый вторник» — единственную песню, общую для двух их групп, — Кейт почти засыпал на своих барабанах, а Сид строил гримасы на публику, показывая, как ему скучно. Джон отставал от Сида в песне «Анархия в Соединенном Королевстве»; Брайан строил страшные рожи при маниакальном звуке басов и ударах по струнам гитар, а Сид с трудом выдерживал деревянные духовые инструменты Брайана при исполнении «Не всегда получишь то, что хочешь». Единственная песня, в которой все четыре музыканта сыгрались вместе, была «Суета-маята», несмотря на то, что было совершенно ясно: этот номер публика все еще связывала с Чарльзом Мэнсоном; даже когда оркестр выдавал повторные аккорды, слишком многие лица слушателей выглядели так, словно на сцену вдруг выползли четыре гигантских таракана. Мэнсон и его оркестранты буквально испортили эту песню на веки-вечные.
