Роман Глушков - Угол падения
– Брось прикидываться, как будто не знаешь! – всплеснула руками Наварро. – Ведь ты следишь за мной с того самого дня, как мы впервые встретились, разве не так? Ну же, признайся, что я права! Давай, говори: «Виктория, свет моих очей, ты целиком и полностью права»!
Точно, пьяна. Впрочем, это можно было определить еще по стуку – раньше Викки никогда не колотила в мои ворота с такой настырностью. И тем паче не вынуждала меня в чем-либо ей признаваться… Давненько я не общался с пьяными девушками, что верно, то верно. Хотя, конечно, не так давно, как видел последний в своей жизни будильник.
– Присядь, – попросил я прихожанку, указав ей на ближайшую скамью у стены и усаживаясь сам.
– Не сяду, пока не ответишь на мой вопрос! – уперев руки в боки, воспротивилась Викки. Дай ей сейчас в руки скалку, была бы вылитая разгневанная супруга, допытывающая мужа, где он, подонок, шлялся всю ночь.
– Хорошо, будь по-твоему. – Спорить с упрямой баскской красавицей было столь же бесполезно, как и плыть вверх по Ниагарскому водопаду. – Виктория, свет моих очей, должен признаться, что иногда я присматриваю за тобой. Но не тогда, когда ты переодеваешься или принимаешь душ, клянусь. Можешь быть спокойна: Созерцатель – не извращенец.
– Да ладно, чего там, разве это извращение? Если и было разок, я не в обиде, – расплылась в улыбке Кастаньета, вмиг подобрев и послушно усаживаясь рядом. – Я из нашего бара иду, из «Старого маразматика». Кликами вот разжилась и решила счетчик немного назад отмотать, друзей угостить. У нас так полагается: раз разбогател, значит, не скупись. Я ж теперь в «Дэс клабе» – персона номер два после Демиурга. Хочешь, мнемоампулу подарю о своей последней прогулке? Это ведь я за счет нее так разбогатела. Демиург сам не ожидал, что клип о налете на картель макаронников станет в Менталиберте настолько популярен, вот и загоняет теперь мои мнемоампулы по тройной цене.
– Видел я твою прогулку, – признался я. – Причем вживую, а не в записи. Уж прости, не мог удержаться от соблазна и пропустить такое зрелище. Никак не наиграетесь со своим Демиургом? Неужели ты и твои друзья согласились на танатоскопию только ради того, чтобы трепать в М-эфире нервы серьезным деловым людям?
– Только не надо морализировать, дедушка, – фыркнула Викки. – Подумаешь, добавили огонька в скучную вечеринку. Что тут такого? Как наиграемся, займемся чем-нибудь общественно полезным. Например, станем старушек через Бульвар переводить, ха!.. Давай-ка лучше выпьем. Я тут принесла тебе немного.
Она вытащила из внутреннего кармана жакета плоский початый флакончик с виски, открутила на нем пробку и сделала пару глотков прямо из горлышка. После чего протянула бутылочку мне.
– Ты ведь знаешь, что я не пьянею, – напомнил я. Это была сущая правда, а благодарить за такую физиологическую особенность моего ментального организма следовало креатора последнего мира, в котором мне довелось жить до Менталиберта.
– Тем более глупо отказываться, – пожала плечами Виктория. – Пей и ничего не бойся. А то мне неловко одной, из горла, да еще в церкви… Извини – в Храме Созерцателя.
Я обреченно вздохнул, взял бутылочку и на секунду приложился к ней. Напиток имел вкус свежего персика и совершенно не обжигал горло, хотя на этикетке крупными буквами было выведено «Джек Дэниэлс». Разумеется, с припиской «М-вариант, радикально измененный вкус».
– Молодец, – похвалила меня Кастаньета, забрав бутылку и поставив ее рядом с собой на скамью. – Кажется, мы с тобой впервые за два года вместе выпиваем.
– Угу, – кивнул я, прислушиваясь к собственным ощущениям. Чем черт не шутит, а вдруг проклятье вечной трезвости исчезло и в моей жизни стало одной радостью больше? – Только тост произнести почему-то забыли.
Я ненадолго прикрыл глаза и совершил мысленный экскурс по Бульвару до бара «Старый маразматик». Не знаю, зачем я выбрал именно этот маршрут. Возможно, спонтанно, подобно тому как задумавшийся на улице человек провожает глазами летящую птицу. Однако, когда взгляд Созерцателя достиг нужной точки, ему открылось кое-что любопытное.
– Что-то рановато ты друзей бросила, – заметил я, пронаблюдав, как шумная компания одноклубников Наварро дружно усаживается в многоместный омнибус с рекламой квадрата Гавайи на боку. – Они вон через минуту будут загорать, пить дайкири и в океане плескаться. И охота было убегать от них в разгар вечеринки, чтобы ехать через весь Бульвар, в мрачную обитель самого скучного либерианца в М-эфире?
Кастаньета промолчала. Это было настолько на нее не похоже, что я тут же открыл глаза, вернув таким образом свое сознание обратно в Храм, и посмотрел на притихшую прихожанку. Виктория сидела, прислонившись к стене, и задумчиво крутила в пальцах бутылочную пробку. Я знал, что девушка прекрасно расслышала вопрос, и не стал его повторять, как и торопить Викки с ответом. Странная пауза, как и само появление Кастаньеты этой ночью в Храме Созерцателя.
– Давно хотела тебя кое о чем спросить, – наконец заговорила она. Голос ее утратил былую иронию и стал серьезным. – Но только теперь решилась на это. Причем не здесь, а почему-то в «Старом маразматике», прямо на вечеринке. Вдруг ни с того ни с сего втемяшилось в голову: иди и спроси! Вот и пришла… Кто ты, Созерцатель? Ведь ты не статист, играющий роль интерфейса продвинутой поисковой системы. И не обычный либерианец, который прыгает из квадрата в квадрат, надеясь за свою короткую жизнь успеть обойти весь Менталиберт. Ты практически безвылазно сидишь в своем Храме, однако знаешь обо всем, что творится в М-эфире. И ты не принадлежишь к администрации, иначе уже давно сдал бы меня и моих друзей квадрокопам. Так кто ты есть на самом деле? Только, пожалуйста, не говори, что призрак, тень давно покинувшего Менталиберт пользователя – я два года слышу от тебя эту ерунду и никогда в нее не верила.
Теперь настал мой черед впадать в замешательство и брать время на обдумывание ответа. Виктория была замечательной девушкой и моим другом. Но при всем при этом наши отношения являлись не настолько близкими, чтобы я мог позволить себе быть с ней абсолютно откровенным…
Я прознал о появлении в Менталиберте «Дэс клаба» гораздо раньше, чем Виктория узнала обо мне. Вряд ли кто-то еще, кроме меня, заметил легкое возмущение М-эфирного поля, когда первый из членов этого клуба – Демиург, – прошел процедуру танатоскопии (ее истинное название я выяснил гораздо позже, от Наварро) и поселился в Менталиберте. За Демиургом последовали другие, коих на сегодняшний день насчитывалось ровно два десятка.
Я ощущал появление в М-эфире каждого нового «мертвеца», поскольку все они являлись со мной одного поля ягодами. С той лишь разницей, что я был старше их первенца-Демиурга на сорок два года, а Менталиберта – на пятнадцать лет. В действительности это я должен носить первый порядковый номер в этой компании, но ни Кастаньета, ни ее одноклубники понятия не имели, что впервые танатоскопия была проведена в далеком две тысячи восьмом году. Просто тот темный гений, что превратил меня в заложника М-эфира и через четыре десятилетия поставил данную процедуру на поток, никогда не рассказывал обо мне своим нынешним пациентам.
