Игорь Пронин - Нашествие
— Пополнение небесников в пути. Они ночуют в Грохене, а потом пойдут прямо им навстречу.
— Никуда они не пойдут, — хмыкнул Вешшер. — Скорее всего. А впрочем, не мне решать, может, и пойдут… У графа Леца голова большая. Что тебе эти новобранцы с пьяными сержантами? Их женские сотни изрубят на марше, отдать бы только приказ.
— Ну да… — Лейтенанта что-то беспокоило. — А стража? Если закроют ворота, придется несладко.
— Они закроют — мы откроем. Рошке, ты что такой пугливый? Жалко с сытной должностью расставаться? Так не жалей, ты и после полицмейстером будешь. Наберешь себе «грачей» покрепче нынешних и будешь за народцем следить.
— Да я не боюсь, я просто думаю, как лучше все сделать. Может, пожар в Совете? Сгорели Святые Отцы, ждем, мол, новых с севера — вот и все, а там видно будет. Как ты думаешь?
— Я думаю! — веско произнес Вешшер. — А раз я думаю, то я и делаю. Отцов перебить недолго, всегда успеем.
— Но они же могут призвать к новой Войне! — всплеснул руками лейтенант. — Вокруг нас фанатики, понимаешь? Если хоть один Отец скажет, что все грохенцы — атори и убивать их благое дело, против нас пойдут даже дети! И уж конечно, никто не будет выполнять наших приказов, это грех.
— Будут, Рошке, будут. Настоящих фанатиков не так много, как тебе кажется, и Грохен тому пример. Мы вот проведем облаву и запрем в Управлении тысячу детишек, а потом скажем: каждый раз, как будем казнить кого-нибудь из вас, дорогие защитники Неба, рядом повесим ребенка. Увидишь, это подействует. И много есть методов, много… Мы должны вырастить в Ноосате новое поколение аборигенов, тех, что не будут видеть в нас демонов. И тогда лет через двадцать-тридцать сами приплывем и на север, и на юг.
Рошке вздохнул и поглубже натянул капюшон — его не должны были узнать, пока он не окажется в Управлении.
«Хорошо бы, Галашше убили сразу. Не очень-то хочется Старому в глаза смотреть… Да и не только ему, — грустил лейтенант, который чувствовал себя не разведчиком, а предателем. — Лучше, чтобы и Бык там оказался, а вот Чатте жаль, на нем все бумаги. Вывести?»
По площади Шале сновали кучками вооруженные люди: стражники, моряки, грохенцы. Из зданий Магистрата и Совета выглядывали охранники, пытаясь понять, что происходит. Остановившись, чтобы пропустить трусящую к казарме «грачей» роту городской стражи, Рошке заметил их неприветливые взгляды.
— Как ты объяснишь наше участие? — опять обратился он к Вешшеру. — Кровь-то окажется на нас.
— Ты скажешь «грачам», что в Управление ворвалась морская дружина по личному приказу бургомистра. Моряки с «грачами» мало общаются; пока разберутся, что к чему, — время уже выйдет. Ну а Магистрату придется признать, что мои люди лишь защищались.
— Ты держишь их семьи? — Лейтенант смотрел на окно кабинета Галашше, там горела одинокая свеча. — Вешшер, не доверяй фанатикам. Они готовы принести в жертву своему Небу собственных детей, лишь бы не отправить свои души в Ад.
— Да перестань же считать меня идиотом, Рошке! — вскипел торговец. — Им пока и в голову не приходит, с кем они имеют дело. Семьи живут за городом на купленных у князя землях, никто им нож к горлу не приставлял. Старички думают, что мы просто жулики, и охотно берут взятки — надо только немного нажать, чтобы им было не так стыдно. Дочери бургомистра я действительно подпалил пальцы свечой, но там и шрама не осталось, обычное дело: так и чегишаи, и хуланы поступают, грех невеликий. Соберись, господин новый полицмейстер, осталось немного.
Оба, как и все их спутники, прекрасно говорили по-вельшейски и почти не знали других языков. Мягкость выговора выдавала в Вешшере уроженца Грохена, да так оно и было. Почти все члены Грохенской гильдии были крепкого сложения и немалого роста, но это их отличие от иштемширцев становилось заметным, лишь когда купцы и их телохранители собирались вместе, как теперь. Впрочем, не зря ведь существует поговорка «Грохенец и волка загрызет», крепкий народец на западе не редкость.
О том, что этой поговорке чуть больше ста лет, не знал даже отец Пладде.
Казарму взяла в плотное кольцо городская стража, вокруг Управления превалировали фигуры моряков в полосатой форме. У самого входа собралась группа грохенцев, на которую морские дружинники смотрели с недоумением: зачем лезут вперед, если это не их дело?
— Где ваш командир? — Вешшер схватил за рукав ближайшего моряка.
— Вот, капитан Мирре.
— Здравствуйте, капитан, мы ведь с вами знакомы, не так ли? — Грохенец был больше чем на голову выше Мирре и мог бы зубами стащить с того берет, за зеленый пумпон. — Господин бургомистр полагает, что Галашше преступил все человеческие законы и может вместе со своими сообщниками оказать вооруженное сопротивление.
— Да уж об этом я догадался, не зря же такая суета посреди ночи, — проворчал капитан, недовольно глядя на окруживших его верзил. — Но надеюсь…
— Не надейтесь, его душа уже на пути в Ад, и терять Галашше нечего. Однако сообщать об этом вашим людям теперь не представляется разумным — придется ждать Отцов, которые могли бы дать право морякам убить грешника. В то же время тянуть мне не с руки: в заложниках у Галашше находятся мои друзья. Когда я изложил бургомистру свои соображения насчет опасности для их жизней, он ответил, что не возражает, если на штурм пойдут мои люди. Я нашел добровольцев, так что вам не придется пачкать души в крови.
— Премного благодарен. — Довольный моряк приложил палец к берету. — А то уж мои ворчат: что происходит — не понять, Отцов рядом нет, бургомистра нет… Сами понимаете, пока не убедишься, что тебя хотят убить, сам убивать не станешь, но ведь можно и опоздать!
— Мы возьмем это на себя, — любезно приподнял шляпу Вешшер. — Завтра утром состоится совместное заседание членов Магистрата и Совета Святых Отцов, но мои друзья в плену…
— Вы благородный человек! — Мирре приглашающе простер руку к Управлению и посторонился. — Вы и ваши люди! Удачи вам. В сторону казармы шли гонцы, — наверное, Галашше хотел взбунтовать своих, но вот эти ваши же парни их перехватили, говорят, уже отвели в Магистрат. Да, кстати, двери заперты, и они, как говорят, очень крепки.
— Ничего, мы об этом позаботились, — подсказал один из помощников Вешшера.
Мирре оглянулся и увидел, как несколько грохенцев тащат к дверям один из столбов виселицы, в разобранном виде отдыхавшей от трудов во дворе Управления. Воспользоваться им как тараном подсказал лейтенант Рошке, будущий новый полицмейстер, который, кутаясь в плащ, стоял у самых дверей.
Как Вешшер и ожидал, хваленым дверям Управления хватило одного удара. Не на ту силу они были рассчитаны… Треснул засов, обе створки распахнулись, и перед штурмующими оказались двое полицейских с широко распахнутыми ртами и глазами. Тут же грохенцы хлынули внутрь, сминая «грачей», не успевших даже обнажить оружие.
