Андрей Круз - Лучший гарпунщик (отрывок)
— Вот как. — чуть удивился тот. — А ты что о нем знаешь, барышня?
Вера вздохнула, чуть переигрывая, затем сказала:
— Отец его на Торге нанял, он с другим обозом пришел. Сам откуда-то с севера, крещен Андреем. Отец о нем больше знал, а мы и поговорить толком не успели.
— Кем нанял? — по делу уточнил полковник.
— Телохранителем мне. — ответила Вера без запинки. — И законным защитником. Он меня и спас, собственно говоря, только сам вот… по голове получил при этом.
— Ну… ты скажи… — даже озадачился местный военачальник. — А что помнишь, добрый человек?
— Да все… кусками как-то. — неопределенно ответил я. — Дом помню, как выглядит. А где это — не помню. Людей каких-то помню. Что умею — ничего не забыл. А имя свое уже у Веры узнал, забыл сам.
На мой взгляд, так и нормально получилось. Как у Доцента из "Джентльменов удачи" — "Тут помню, тут не помню". Классика.
— Девица… тебе тогда перед нашим Преподобным надо клятву принесть, что раб Божий Андрей тебе законный Защитник, иначе никак. А он уже свидетельство даст, что принял такую клятву.
С этими словами он посмотрел ей в глаза строго. Но девочка не смутилась — она себя давно уверила в том, что такова была бы отцова воля, поэтому согласилась со всей горячностью. Полковнику такой оборот дела понравился, по всему видать, доверие вызвал. Тут с клятвами на Библии, или чем там еще принято, не шутят, видать.
— А тебе… — сказал он, обратив свой взгляд на меня. — … могу вот что присоветовать: мы тебя на карточку снимем. И отошлем на Большой остров с пакетботом, а они оттуда дальше пошлют, с уведомлением, что мол, потерял память человек, может знает его кто? Глядишь, в ином месте и вспомнят. Как?
Вспоминать в этом мире меня некому, так что согласился я легко. Зато подозрений меньше на мой счет будет. Зачем мне подозрения, когда у меня еще вопросы впереди будут, по имуществу спасенного ребенка и ее отношениям с дядей. Не надо такого, чтобы в меня можно было пальцем тыкать.
— А насчет Племени Горы уверены были?
— Конечно. — кивнул я, благо Вера про это все мне по дороге разобъяснить подробно успела. — У них на лбах пик треглавый был, какому они молятся. Это я как-то помню.
— Застрелил кого? — уточнил полковник.
— Троих он успел. — ответила за меня девочка.
— Сам видел? — еще раз спросил полковник.
— Вот как вас сейчас. — ответил я.
Тут я тоже решил в подробности не пускаться. Пока мы ни в чем не наврали, а вот если сказать, что убил при атаке на обоз — уже вранье будет, и мало ли, как оно потом всплывет? Врать бывает полезно, но только если подопрет. Сейчас не подпирает.
— Далековато для нас. — задумчиво сказал полковник, разглядывая карту. — Туда только походом идти, а такой возможности у нас нет сейчас. Подумаем, как этих Детей Горы здесь поблизости шугануть, чтобы совсем не наглели. А на Торг пока обозам не ходить, как мне кажется.
Вера вздохнула, явно задавив разочарование. а я местного военачальника понял. Добавлю — я даже не сомневался, что именно так все и выйдет. Наличные силы у него не велики, сомнений нет. Небось, с десяток объездчиков. Ну, два десятка. Он же тут вроде шерифа со своими помощниками. А если какая большая проблема случится, то тогда весь город в ополчение идет, но для этого надо все остальные дела бросить, а разбитый обоз купца из дальних краев — причина недостаточная, как мне кажется. Поэтому, постараются поймать они нескольких дикарей татуированных неподалеку от города, и покарать их показательно. Не более.
— Пойдем мы? — спросил я, аккуратно беря девочку за плечо и подталкивая к выходу.
— Ага, идите. — кивнул полковник, отставляя отданную ему трофейную однозарядку в угол и с заметным облегчением избавляясь от нас. — До завтра только город не покидайте. С утра к Преподобному Симону сходите, чтобы он свидетельство подтвердил, а тебе, раб Божий Андрей, с утра еще фотографа навестить. Глядишь — и поможем твоей беде, найдем, откуда ты приехал. Да и здесь бы ты походил в порту, погулял — в эти края попасть можно только отсюда, или из Рыбной гавани, другого пути нет. Может и вспомнит тебя кто.
— Попытаюсь, спасибо. — кивнул я.
И так, слегка подталкивая, я повел Веру к выходу. Она не сопротивлялась, хоть и была удивлена. И лишь на улице спросила:
— А почему мы ушли? Они же должны были ополчение собрать.
Я вздохнул, после чего в краткой речи разрушил надежды девочки до основания, столкнув их с монолитом прозы жизни. Не могу сказать, что ее это порадовало, даже на глазах выступили слезы, и пока мы шли по дороге от форта, она молча кусала губы. Обидно, чего уж там. И горько. Но рисковать жизнью своих людей по любому поводу полковник не будет, тут сомневаться не приходится. И я на его месте не стал бы. Странно, но с моими аргументами она не то, чтобы согласилась, но поняла, о чем я говорил, по крайней мере. Видать, привыкают они здесь с раннего детства с прозой жизни сталкиваться.
— Теперь куда? — спросил я ее, остановившись на развилке дороги.
Сверни направо — и в гавань попадешь, налево — в город. С одной стороны, пора бы и на судно глянуть, но если честно, то есть уже так хочется, что ни о чем другом думать не могу. Не могу сказать, что питание местной разновидностью сухого пайка в течение трех дней меня сильно вдохновляло. Хотелось чего-то нормального, и желательно горячего.
— Поедим? — не очень уверенно предложила девочка.
Видать, боится она на шхуну идти. Боится того, что придется рассказать тем, кто там остался, о том, что случилось с обозом. Придется переживать все заново, нападение, бой, смерть отца. Придется брать в свои руки управление тем, чем должен был управлять отец, и она страшится этой ответственности, поэтому и оттягивает свой приход туда всеми силами.
— Пошли, поедим. — согласился я. — А где?
— А вон, на рыбном рынке. — показала она пальцем. — Там вкусно, тебе понравится.
— Не сомневаюсь. — кивнул я, принюхиваясь к доносящемуся с той стороны запаху жарящейся рыбы.
Тем более, что в этом некая форма компромисса была — рынок был как раз на пути к пирсам, вроде бы и приближаемся к шхуне. Туда мы и направились.
Рынок восхищал. Рыба разная, всех видов, мелкая и крупная, лежала на прилавках горой. И не просто лежала — ее и покупали, причем некоторым покупателям за отдельную плату в несколько медяков ее еще и разделывали буквально парой взмахов острого, как бритва, ножа. делалось это так ловко, что я удивлялся, как продавцы умудряются проделывать этот трюк. не отхватывая себе пальцы. Они ведь даже не глядели на скользкую рыбью тушку у себя в руках, а продолжали болтать друг с другом.
