Эллис Питерс - Лев в долине
- Вот, значит, как принимаются глобальные научные решения? - со смехом спросил мистер Немо.
Порадовавшись перемене в настроении молодого человека, я поинтересовалась его мнением. Немо почесался, вызвав у меня нехорошие подозрения. Я дала себе слово, что вечером поступлю с ним, как с последним ишаком, - не пожалею на него воды. После чего можно будет запихнуть его в костюм поприличнее, чем драный халат и грязный тюрбан.
- Напрасно вы ждете от меня разумного ответа, миссис Эмерсон, усмехнулся Немо. - Я ничего не смыслю в археологии и, как всякий невежда, предпочел бы, чтобы вы накопали золотых побрякушек. Ну а это добро лучше искать в захоронениях вокруг пирамиды.
Я многозначительно покосилась на Эмерсона, но он не обратил на меня внимания.
- Что вы скромничаете, мистер Немо? Ваше предложение выдает неплохие познания в археологии, как вы ни пытаетесь их скрыть.
- Это все благодаря мистеру Рамсесу, - ответил Немо, и глазом не моргнув. - По пути он прочел мне целую лекцию о раскопках. Итак, профессор Эмерсон, что вы решили? И, кстати, какой прок может быть от меня, новичка? Разве что вручите мне кирку.
Эмерсон почесал подбородок - это у него признак глубокой озадаченности.
- Рамсес и Абдулла начнут расчищать переход, - постановил он. - Если наткнетесь на каменную или кирпичную кладку, немедленно остановитесь. Вам предстоит перекопать тонны песка, так что я все равно закончу раньше вас.
- Я вполне могу справиться с ролью бригадира один, без Абдуллы, недовольно возразил Рамсес. - Ему ты мог бы поручить...
- Помолчи, Рамсес, - сказала я машинально.
- Да-да, сынок, - отозвался Эмерсон. - Ступайте с Рамсесом, Немо. Он скажет вам, что делать.
- Не сомневаюсь, - пробурчал Немо.
Мне пришлось помогать Эмерсону, который занялся топографической съемкой участка. Мсье де Морган, разумеется, произвел съемку до нас, но Эмерсону компетентность главы Ведомства древностей внушает глубокие подозрения.
- Представь, Пибоди, французы даже не умеют толком считать! Хотя при их метрической системе это неудивительно.
Работа закипела. Я уже говорила, что Абдулла заткнет за пояс любого дипломированного археолога. Землекопы трудились в поте лица, поднимая густые облака пыли. Ребятня оттаскивала в сторону корзины с песком и бегом возвращалась назад. Словом, дело спорилось.
В половине десятого мы прервались, чтобы отдохнуть и перекусить. Внезапно один из землекопов с криком вскочил и замахал руками, привлекая наше внимание. С севера приближался человек - европеец, судя по одежде, но почему-то пеший.
- Проклятье! - прорычал Эмерсон. Он терпеть не может, когда его отрывают от работы. - Займись им, Пибоди. Я поклялся, что в этом сезоне наплюю на праздных туристов.
- На туриста он не похож, - возразила я. - Замечаешь, какая у него нетвердая походка? С утра во хмелю?
- Кажется, я его знаю... Не помнишь, как его зовут, Пибоди?
Теперь, вблизи, непрошеный гость показался знакомым и мне, но имя никак не вспоминалось. Это был молодой человек приятной наружности, среднего роста, худощавый. Меня испугал цвет его лица - серый, с зеленым отливом.
Он поздоровался и робко представился:
- Мы встречались в прошлом году в Каире. Моя фамилия Квибелл.
- Ну конечно! - воскликнула я. - Присоединяйтесь к нашей трапезе. Могу угостить вас яйцом вкрутую и тостом с острым соусом.
- Нет, благодарю. - Квибелл содрогнулся и еще сильнее позеленел. - Вы уж меня простите, но я сразу перейду к причине своего появления...
- Сделайте милость, - пробурчал Эмерсон. - Кажется, в этом сезоне вы работаете с Питри?
- Совершенно верно.
- Но Питри сидит в Фивах.
- Он начал с Саккары. Теперь мы, несколько человек, заканчиваем там опись захоронений, - объяснил Квибелл. - Я узнал о вашем прибытии в Дахшур и позволил себе обратиться к вам за услугой. Я наслышан о врачебной деятельности миссис Эмерсон...
- Ха! - презрительно выдохнул мой дорогой супруг.
- Простите, профессор?
- Нет, ничего.
- Наверное, мне показалось... Не буду ходить вокруг да около: мы сейчас стеснены в средствах, вот я и решил попросить у миссис Эмерсон лекарство под названием ипекакана.
- Ипекакуана, - поправила я его. - Рвотный корень.
- Он самый. Большое вам спасибо.
- Какой же недуг вас скрутил? - осведомился Эмерсон со злорадной улыбкой, не делающей ему чести.
- Разве ты не видишь? Отказ от еды и специфический цвет лица мистера Квибелла - признаки проблем с пищеварением.
- Пищевое отравление! - обрадовался Эмерсон. - Правда, Квибелл? В экспедициях Питри вечно повальный понос. У этого типа манера откупорить банку, съесть половину и оставить банку в какой-нибудь загаженной могиле в надежде, что ее доедят коллеги. Смех, да и только!
- Над чем ты смеешься, Эмерсон? И что за выражения! - возмутилась я. Как тебе не стыдно! Бедный мистер Квибелл стоит перед тобой зеленый, как гороховый стручок, а ты...
- Горох! - просиял Эмерсон. - Помню, помню, Питри - большой любитель консервированного гороха. Молодец, Пибоди!
Квибелл, несмотря на свое состояние, заступился за наставника:
- Профессор Питри вовсе не виноват. У него действительно мало денег, к тому же сам он никогда ни на что не жалуется.
- Еще бы, у него луженый желудок, как у верблюда. Не пробовали угостить его колючками? - Тут Эмерсон наконец вспомнил о приличиях. - Не обижайтесь, Квибелл, мне иногда изменяет такт. Просто я человек бесхитростный и не могу не смеяться над выходками вашего шефа.
Квибелл переводил больной взгляд с Эмерсона, как всегда подставлявшего макушку беспощадному солнцу, на меня, а с меня на Рамсеса, возившегося с кошкой.
Впрочем, недаром я говорила, что за пугающими манерами Эмерсона скрывается доброе сердце. Когда Квибелл взял у Селима бутылочку рвотного корня и кое-какие еще снадобья, Эмерсон разрешил ему заглядывать к нам по любой надобности, самолично усадил на осла и велел одному из наших людей проводить беднягу.
- Для Питри прогулка в шесть миль - сущий пустяк, - сказал он, похлопав молодого человека по спине с таким сокрушительным дружелюбием, что тот едва не выпал из седла. - Как и для меня: я хоть десять миль пройду - и не замечу. Но вы, дружище, слишком ослабли. Уверены, что не хотите немного отдохнуть? Порадуете миссис Эмерсон - она мечтает вас уложить и напичкать лекарствами.
- Очень вам благодарен, профессор, но мне надо немедленно возвращаться. Я не единственный больной в нашей экспедиции.
- Кажется, в этом году с профессором Питри работает молодая дама? спросила я.
Квибелл покраснел, вернее, его щеки приобрели совершенно противоестественный цвет - смесь свекольного и огуречного оттенков.
