Константин Мзареулов - Империя очень зла
Москва. Теплый Стан.
Одетый в майку и шорты-бермуды Богдан устроился на скамеечке перед подъездом, из которого должна была появиться Crazy. Наушники плейера тихонько напевали голосами любимых бардов, позволяя делать вид, будто он не слышит местных старушек, сидевших на той же скамейке и назойливо любопытствовавших: кого, мол, ждет молодой человек. Когда бабки капитулировали, оставив надежду пробиться сквозь акустическую оборону, левый наушник сказал:
— Алле, я — восьмой. Объект входит в лифт.
Показывая, что услышал, Богдан снял, протер платочком и снова надел очки. Через минуту из подъезда вышла высокая девица, одетая в точности как он — шорты, майка, кроссовки, плейер и сумка на длинном ремне. Очки с большими стеклами закрывали четверть лица, но Богдан узнал Лиознову.
Кивнув старушенциям и не обратив внимания на знатного журналиста, девица упругой походкой вышла на аллею, ведущую через двор к автобусной остановке. Возле следующего подъезда Богдан догнал Лиознову и осведомился дружелюбным тоном:
— Девушка, не хотите дать интервью крутому журналу?
Окинув его презрительным взглядом, Лея проговорила с отвращением:
— Понятно. В ближайшей подворотне? Пошел отсюда, у меня разряд по каратэ.
Лея снова направилась к остановке маршрутного такси, но вдруг обнаружила, что нахал, которого она только что отшила, по-прежнему идет рядом.
— Обижаете…— Богдан сделал оскорбленное лицо. — Для того, о чем вы подумали, предлагают пройти кинопробу.
Она засмеялась.
— Небось считаешь, что придумал оригинальный способ клеиться? Отстал от жизни, парниша. Чаще всего предлагают зайти в фотомастерскую, чтобы сняться для «Плэйбоя» или «Пентхауза». Так одну мою одноклассницу завели в подъезд и предложили продемонстрировать, в каких позах она умеет работать.
— Честное слово, это был не я.
— Тогда уж вовсе не о чем разговаривать! — Лея хихикнула.
Богдану стала надоедать эта глупая игра, но задание требовало быть терпеливым. Он вытащил ламинированную карточку, на которой с одной стороны было написано большими буквами «PRESS», а на другой — красовались его цветная фотография, ФИО и название журнала.
— К сожалению, я действительно журналист. И мне действительно поручили сделать материал про хакеров. В частности, о «Легионе».
— А чего тогда на улице пристаешь? — Лея пожала плечами. — Завалил бы прямо в фирму.
— Извини, если разочаровал, — сказал мстительный корреспондент Мамлеев. — Только такое знакомство в неформальной обстановке позволяет лучше понять, с кем имеешь дело.
— Ну-ну, — она неуверенно переминалась длинными ножками. — Где будем интервью писать — прямо здесь?
— Еще раз говорю — не насильник я, в подворотню не поведу и под куст тоже тащить не стану. Так что едем к вам в офис.
— Вот гнида, — беззлобно сказала Лея.
В микроавтобусе Богдан подсунул ей свежий номер журнала и показал свою статью про попсу. Лея, хихикая, прочитала первую страничку, украшенную скабрезными снимками эстрадных звезд, и теперь поглядывала на скандально знаменитого журналиста с некоторым почтением.
Она продолжила чтение, а Богдан развлекался, составляя — строго по пунктам учебника криминалистики — словесный портрет объекта.
Особых примет анатомического свойства вроде горбатости, хромоты, а также шрамов, родимых пятен и татуировок, к счастью, заметно не было. Маленькая светлая родинка с левой стороны у основания шеи. Рост выше среднего, примерно 168— 170 сантиметров . Телосложение нормального питания, обхваты — чуть побольше, чем стандарты провозглашенной эталоном коротышки Мерилин Монро, приблизительно 100-65-100. Голова крупная, удлиненной формы. Лоб прямой, высокий, затылок вертикальный. Волосы волнистые, крашены под темную медь, но у корней пробивается натуральный светло-русый цвет. Прическа «лесенка» ниже плеч. Лицо ромбовидное средней полноты, со слабо выраженной веснушчатостью. Глаза серые. Нос прямой, заостренный, средней длины, крылья носа очерчены слабо. Рот большой, с горизонтальными углами, губы полные. Подбородок вертикальный, средней ширины, с ямкой. Плечи горизонтальные, одинаковой высоты, спина прямая. Грудь высокая…
Тут у Богдана разыгралось воображение, но журналист поборол инстинкты и отметил, что размер примерно третий, а форма… М-да! Лучше не расстраиваться, подыскивая скучные канцелярские определения, а признать, что такую форму следует назвать идеальной.
…Ноги длинные, стройные, умеренного обхвата. Осанка свободная, голова слегка откинута назад. Жестикуляция несдержанная, мимика развита: часто хмурит брови, морщит лоб, закусывает губу, прищуривается, смотрит прямо в глаза собеседнику. Речь возбужденная, с характерным выговором средней полосы, дефектов произношения не наблюдается.
Он вздохнул. Слова оставались всего лишь словами и не передавали главного: девушка была очень и очень красива.
— Неплохо написано, — сказала Лея, возвращая журнал. — Ты и про нас в таком развеселом стиле пасквиль строчить собрался?
— Посмотрим на ваше поведение…— Посчитав, что надо укреплять наметившийся контакт, журналист тихонько шепнул ей в ушко: — И чем закончилась та история, когда кого-то завели в подворотню?
— В подъезд, — уточнила она и прыснула. — Нет, на самом деле, это случилось не со мной. Наташку поюзали и сказали, что режиссер позвонит на следующей неделе. Через месяц она сообразила, что звонка не будет и немножко расстроилась. А я с тех пор, как услышала про тот случай, стала чересчур осторожная, на втором курсе даже послала одного кента, который кадрил меня сниматься в телесериале. Потом оказалось, что он не врал, и если бы я с ним переспала, то могла рассчитывать на роль Таньки-стервы в «Одинцовских девчонках».
— Ого, «Одинцовские девчонки» — это круто! — Богдан присвистнул. — Самый популярный телесериал столетия… Переживаешь, что отшила того типа?
— Немножко, — призналась Лея и, подумав, добавила: — Иногда. Особенно, если плохое настроение навалится.
— С такими формами — и плохое настроение?! — искренне изумился журналист-похабник.
***
Вашингтон. Белый Дом.
С каждым днем ему было все противнее общаться с существами противоположной ориентации, которая почему-то называлась «натуральной». И знаменитый Оральный кабинет тоже становился противен Дику Уайлеру. Особенно, когда президент вспоминал, чем тут занимались Билл Клинтон с Моникой Левински, чьими стараниями это помещение завоевало прозвище Орального кабинета.
Господи, заниматься этим с женщиной, когда вокруг столько прелестных мужчин!.. Иной раз президент ненавидел сам себя, вспоминая, как вынужден был изменять собственной натуре, женившись на особе противоположного пола. Увы, имидж преуспевающего политика в этой идиотской стране требовал обязательного наличия крепкой семьи. И это — после полувекового господства идей сексуальной свободы!
