Сергей Спящий - Наташа и будущее
Римма осознала, что говорит в пустоту. Мёртвым не нужны слова, они нужны живым. И кроме неё самой никого не было в институтском парке, у мемориальной плиты поставленной в честь первых советских кибернетиков в этот поздний час.
— Пожалуй я и правда немного разболталась— призналась себе Римма — Нужно будет попросить доктора Подмогаеву выписать что-нибудь, чтобы быть более целеустремлённой.
Вечер был холодный и у неё замёрзли открытые ноги и пальцы рук. Римма посмотрела на часы, быстрым шагом прошла улице Дзержинского вплоть до пересечения с улицей имени космонавта Потарина. Села в автоматизированное такси и уехала. Под утро сгустился туман, но вскоре рассеялся. Когда она, твёрдая и собранная, вышла рано, раньше чем обычно выходила на работу, белые клочья тумана уже усыхали. Они расползались и полностью исчезли вскоре после того как выглянуло солнце.
Глава 6
Ташка волновалась и узнала младшего научного сотрудника Римму только когда они встретились в больничном коридоре лицом к лицу.
Они немного поговорила. Ташка сказала, что всё будет хорошо и кажется её слова немного успокоили младшего научного сотрудника.
— Доктор Румянцева?
— Проходи Наташа. Я рада, что ты согласилась на терапию.
Кабинет доктора Румянцевой отличался от виденных Ташкой ранее. Он значительно больше размером и уставлен различными врачебными приспособлениями. Причём не такими как всем знакомая и привычная словно зубная щётка капсула автодока, а более сложными, снабжёнными множеством дополнительных приспособлений. Похоже это был не приёмный кабинет, а операционная или что-то в этом роде.
Ташкино знакомство с больницей ограничивалось регламентными обследованиями, взятием проб телесных жидкостей, лечением многочисленных растяжений и перелома руки когда она неудачно упала на занятиях по военной подготовке. С другой стороны старшие поколения нуждались в постоянной внешней коррекции и ей приходилось сопровождать кого-то из старших на лечебно-коррекционные процедуры, но тех приборов и аппаратов, что стояли здесь она ещё не видела. Настороженно посматривая на овальный агрегат подвешенный под потолком и напоминавший огромного белого паука поджавшего под брюшко десятки тонких ножек, Ташка села рядом с доктором.
На шеи у доктора переливалось ожерелье составленное из одинаковых бусин размером с ноготь мизинца. Бусинки имели идеальную сферическую форму и словно бы каждую секунду незаметно изменяли свой цвет, хотя если смотреть неотрывно, то этого не замечаешь. Щёки у доктора немного выпуклые, словно она постоянно что-то держит во рту. Волосы соломенные, глаза большие, тёмно-зелёные.
Ташка спросила: —Многие отказываются?
— Наверное опасаются, что если внесут так много нового в свой устоявшийся мир, тот может разбиться— произнесла доктор — Однако могу ли я судить если всегда жила с тем, чего вы лишены от рождения.
— Вкус не самое важное чувство. Нельзя сравнить со зрением или со слухом или с осязанием.
Доктор Румянцева кивнула: —Конечно нельзя сравнивать, но тем ни менее способность ощущать вкус одна из граней окружающего тебя мира. То, что ты сейчас считаешь полным может быть ещё полнее. Думаю если поговорить с психокинетиками они скажут, что и моё ощущение мира ущербно и далеко не полно. К сожалению на данный момент мы не можем техническими средствами воссоздавать ощущение психокинетической активности, только с помощью биологии и только с самого рождения. Зато техника может исправить ошибки биологии и дать тебе то, что остальные всегда имели.
— Что у вас за ожерелье?
Доктор прикоснулась пальцами к бусинам и чуть улыбнулась: —Это усилитель. Я из нейрокибернетиков— объяснила она и велела Ташке раздеться до пояса потому, что одежда может запачкаться.
Потом одно из кресел трансформировалось в длинный и узкий как кровать стол. Ташка легла ощущая спиной прохладную и пружинящую, но одновременно и твёрдую, поверхность.
Всё это время, видимо желая чтобы пациентка не волновалась, доктор Румянцева говорила негромким, сильным голосом: —«Вкус мира» — мне хотелось назвать его «миром вкусов», но как водится людям только дай уцепиться за звучное название и потом не переубедишь. Провели в отделе голосование и, представляешь: все выбрали «вкус мира». Так он и стал называться.
— Без малого пятьдесят тысяч человек не способных ощущать вкус проживает в союзе— говорила доктор пока Ташка проводила пальцем от подбородка до живота и там где прошёл её палец появлялся раскрывающийся шов. Ткань скользила с плеч выпуская на свет худое, угловатое тело подростка. Пока она вертела головой в поисках подходящего места куда можно повесить одежду, доктор рассказывала: —Совмещение в одном геноме комплексов «сияние» седьмой версии и «фалько» привело к рождению почти пятидесяти тысяч детей с отсутствием вкусовых рецепторов и отходящих от них нервов. Вроде бы пятьдесят тысяч не так много. В Новосибирске, например, живёт всего девятнадцать. Из пятидесяти тысяч тех, кто подвергся избыточной модификации всего несколько сотен. Плюс неполная сотня доминант. Меньше чем капля в море.
Разработка «вкуса мира» закончилась пятнадцать месяцев назад. Возьми это в рот, но не глотай— доктор подала Ташке фиолетовую пластинку. Пластинка легла на язык и как будто исчезла. Ташка испугалась — не проглотила ли она случайно.
— Не бойся— успокоила доктор Румянцева — Оно сейчас подстраивается под форму твоей ротовой полости. Уверяю тебя, Наташа, что мы работали так быстро, как только могли. Потребовалось шесть лет чтобы полностью довести «вкус» до ума. Вырастить вкусовые рецепторы просто. Нервы тоже не так сложно, потребовалась бы одна операция. Но следовало ещё решить вопрос о том куда подключить новые нервы. В твоём мозге не сформировались участки ответственные за обработку информации от вкусовых рецепторов. Не было информации, отсутствовали нервы и мозг не сформировал необходимые участки.
Мы могли подключить искусственные нервы к зрительной коре— доктор коснулась правого века Ташки — Тогда ты видела бы вкус как мельтешение цветов. Могли к зоне обрабатывающей звуки — Румянцева прикоснулась у мочке уха заставив Ташку невольно вздрогнуть— Но это была бы профанация, грубая замена. Так не ощутишь подлинного вкуса. Оставался один путь — научиться учить мозг, чтобы он сам создал зону обработки вкусовых ощущений. На это ушли шесть лет. Мы учились обучать мозг и достигли успеха. Процедура совершенно безопасна. Первоначально планировалась операция необходимая чтобы протянуть нити искусственных нервов, но последние достижения науки позволяют делать это удалённо, без оперативного вмешательства. Красота для девочек стоит на первом месте. Постучи зубками. Теперь открой рот как можно шире. Не бойся.
