Андрей Лазарчук - Параграф 78
– Господа офицеры… смирр-на, – сказал я.
Группа подпружиненно вскочила.
– Вольно, – сказал генерал.
– Группа, воллль-на, – перевёл я на общедоступный.
– Садитесь, – сказал генерал. – Итак, даю вводную. Времени на подробности у нас нет. Три года назад вступил в действие многосторонний договор, запрещающий любые исследования в области оружия массового уничтожения. Все это знают…
Фест что-то шепнул Лисе, она хмыкнула.
– Как мы установили, договор этот нашими друзьями соблюдается весьма неохотно. Не стану скрывать, что нами – тоже. Все ищут способ тем или другим способом обойти условия. И все, разумеется, любыми доступными способами пытаются проконтролировать друг друга. И если удаётся прихватить партнёра на жульничестве, то это даёт большие преимущества прихватившему…
Ну, такие-то элементарные вещи можно не объяснять.
– Два дня назад с одной из наших баз, которой по документам просто не существует, стали поступать непонятные радиосигналы. Объединённый штаб пока что просто потребовал от нас разобраться в проблеме и дать ответ. Но если ответ поступит слишком поздно или будет неудовлетворительным, друзья предпримут свою инспекцию, и вряд ли нам это понравится. Итак, в первую по времени очередь вы должны найти и отключить передатчик. В первую по важности – полностью демилитаризовать находящуюся там законсервированную пусковую установку ракет «Булава-С»…
– Ё-о!.. – сказала Лиса.
– Далее: уже после консервации ракетной платформы на базе была развёрнута научная бактериологическая лаборатория. Вам надлежит эвакуировать персонал лаборатории и снять банки информации. После чего база должна быть уничтожена. Документация по уничтожению базы будет вам предоставлена. Вопросы есть?
– Э-э… – Фестиваль поднял руку. – Неприличное слово из девятнадцати букв, первая «Ю»?
– Отлично, – сказал генерал. – Если это все вопросы, то сейчас прививки, потом обед – и вылет сразу по погоде.
– Какие прививки?! – подпрыгнул Люба.
– Прививки, – повторил генерал. – Вон, доктор вам всё объяснит.
Он тяжело поднялся, и тут же вскочил я:
– Господа офицеры!..
37.
Фактически мы восстановили старого доброго «Мангуста» в облегчённом варианте, без обоза и артиллерии. Я – командир и деминёр, Скиф – мой заместитель и командир разведки, Пай и Фестиваль – разведчики, Спам и Люба – стрелки, Лиса – начальник штаба и пулемётчица. В группе отсутствовали связь, электронное позиционирование и дистант-разведка – и не за ненадобностью, а за невозможностью осуществления.
Как это принято, оружие мы имели право выбирать сами – разумеется, с учётом профиля бойцов.
Единственно, чего было нельзя, – отказываться от бронежилетов. Объясняю: в нашем деле, как правило, спасает скорость. Подвижность. А броня подвижность сковывает – и даже не столько весом и объёмом, сколько психологически. Перестаёшь по-настоящему бояться пули. А этого нельзя. Правда, выдали нам броники хорошие, «ТИК-6», титанокерамика – нормально держат удар и в то же время не слишком тяжёлые. В комплект к жилету идут ещё наколенники, налокотники, перчатки и фартучки. Перчатки правильные, они удобные и мягкие, но тыл кисти и запястья от небольших осколков защищают прекрасно – а вот фартучки на хер не годятся, пуля всегда ухитряется залететь под них, мы и взяли-то это барахло, только чтобы избежать ненужных, оставляющих тяжёлый осадок, споров с начальством.
На базе, насколько было известно, оставалось немало оружия, включая гранатомёты и «Шершни», которые неправильно называются огнемётами. На мой взгляд, это идеальное оружие для боёв внутри укреплений – как для обороны, так и для нападения. И, как неохотно сообщил генерал, там остался разряженный, но не вывезенный ПВТД – «патрон высокообъёмной термической дезинфекции», – по сути, та же термобарическая бомба АБТБ-500У, только стационарная. Приложив гаечный ключ и фомку, из него можно выцарапать килограммов тридцать ДИНА-пластита и почти четыреста литров окиси этилена. Из окиси этилена, если вы не в курсе, делают напалм.
В общем, обещает быть весело.
Мы взяли по «Шершню» на нос, а Лиса прихватила два.
Из огнестрельного я взял две «гюрзы», прошедшие глубокий тюнинг в наших мастерских; пистолет в помещении предпочтительнее, поскольку более манёврен; пуля «гюрзы» прошибает тяжёлый бронежилет; а то, что нет автоматического огня, так и хрен с ним, надо попадать первой пулей, и вся недолга.
Главное, с собой таскаешь меньше патронов.
В «разгрузку» вместо автоматных магазинов я положил пяток лишних гранат; в рюкзак взял шесть килограммов «синюхи» – очень мощной взрывчатки на базе окиси ксенона. Классический пластит на базе гексогена или ДИНА слабее синюхи раз в семь-восемь. Плюс взрыватели в большом ассортименте – раз в десять больше того, что я теоретически должен был использовать. Практика показывала, что такого количества могло хватить – хотя иногда и в обрез.
Ещё: нож и три сюрикена – просто на всякий случай. Я не очень хорошо ими пользуюсь. И ещё – шесть клеевых гранат. Штука жестокая, но полезная.
И, наконец, поршневой арбалетик, стреляющий шприц-дротиками. Для тихого снятия часовых и последующего их допроса – самое милое дело.
Пай взял «Вал», бесшумный и беспламенный автомат с ночным прицелом, и некоторое количество всяческого метательного и рубяще-колющего железа. Гранат он прихватил всего две, да и то шумосветовых.
Фестиваль отдал предпочтение АКСУ – на мой взгляд, не лучшему изделию Калашникова; однако привычка – великая сила. Зато гранатами он нагрузился так, что оборвалась лямка РК-54. Пришлось искать новый рюкзак.
Между прочим, «54» – это гарантированная грузоподъёмность.
Спам и Люба взяли по «Кошкарову» – потому что, если не снобить, ничего лучшего попросту не найти. Нагрузились они в основном патронами и гранатами для подствольников – обычными фугасными и шоковыми.
И Лиса. С «Хеклер-Кохом» в руках, в рюкзаке коробки с лентами, сверху принайтованы «Шершни». На поясе древний эсэсовский кортик, она с ним не расстаётся.
Обмундировались, аммунировались, препоясали чресла, попрыгали – и пошли.
38.
По дороге в вертушке мы болтали, оря – перекрикивая винты и турбины, болтали о пустяках, несли нервную чушь – которая могла бы показаться злой перебранкой, если не знать нас по-настоящему.
А это мы так прикалываемся. Иногда – за гранью фола.
