Михаил Тырин - Истукан (сборник)
Колян видел, что драка несколько затянулась, а из-за этого стремительное великолепие их набега померкло. Ему даже стало неприятно смотреть, какими злобными, озверевшими могут становиться люди. Чего-чего, а драк в его жизни всегда хватало, но совсем других. Если ему и приходилось бить кого-то, то он не превращал это развлечение в тупое вышибание мозгов. Он делал все медленно и с удовольствием, с шуточками, разговорчиками. Чтобы унизить противника, поставить на место, показать, кто он есть на самом деле – дерьмо и слякоть.
Здесь же все происходило быстро и просто. Если противник перед глазами – надо бить, если упал – добивать. Никаких лишних слов, лишь рычание, хрип, ругань. Палкой, камнем, ногой – все сгодится! Одно слово – дикари...
Последнего из защитников деревни добивали всей стаей. Это был огромных размеров дикарь, совершенно лысый. Его молотили и палками, и булыжниками, и совали горящие поленья в лицо. От него, казалось, ничего не осталось, кроме кровавого месива. Но стоило остановиться, как он вновь начинал хрипеть, шевелиться, ползти куда-то, цепляя траву перебитыми пальцами.
Наконец ему благополучно проломили череп, заставив остановиться навсегда. Охотники, не успев отдышаться, принялись хохотать, прыгать на трупах, приветствуя победу. Деревня уже была совершенно пуста – женщины скрылись в лесу. Колян задумался, не нагнать ли их, чтобы взять в плен, но потом решил, что эта традиция из другой, не дикарской эпохи. Охотники бросились шарить по шалашам. Единственной добычей оказалась задняя половина кабана, припрятанная в тени под еловыми ветками.
Впрочем, этого было достаточно. Будь тут хоть десять кабанов – они не перевесили бы радость победы. От избытка этой радости кто-то начал швырять головешками из костра по шалашами, остальные поддержали забаву – и вскоре деревня чужаков пылала, пачкая небо дымом.
– Все, хватит! – крикнул Колян. – Уходим, пока остальные не вернулись.
На обратном пути его вдруг посетило кратковременное отрезвление. «Это сколько же трупов мы сегодня накидали?!» – с ужасом подумал он. Воображение быстро нарисовало, как место бойни обследует следственная группа, а лес прочесывают автоматчики с собаками.
Этими опасениями он поделился с академиком, едва вернувшись к своим.
– Я надеялся, вы отстранитесь от подобных мыслей, Николай, – укоризненно ответил тот. – О чем вы говорите, какая тут может быть милиция? Я не однажды объяснял, что мы дикари.
– Ну, допустим, дикари, – кивнул Колян. – Но трупы же найдут?
– Ну, найдут. И что? Все, что они могут сделать, это нанести нам ответный визит. И правильно сделают, если по совести...
– Как это – визит? – насторожился Колян. – Это что же, они нас бить придут?
– А почему им не прийти? Вы бы разве не пришли? Война между племенами – нормальное состояние.
– Постойте-ка, это и мне могут так же череп пробить?
– Любому из нас могут. А что вас беспокоит?
Колян ошалело захлопал глазами.
– А трупы вы по домам развозите или собакам оставляете? – запинаясь, проговорил он.
– О чем вы, Николай? – воскликнул академик. – Не будет никаких трупов.
– Ага... Значит, закапываете.
Крафт оглядел его внимательным взглядом, потом проговорил:
– Вы так ничего и не поняли... – он вздохнул. – Николай, здесь никто не может убить другого, потому что мы не принадлежим этому миру. Мы лишь временно приобщились к нему. Боже мой, ну неужели вы думаете, что на курортном берегу действительно можно выследить живого лося? Ведь это виртуальный мир!
– Виртуальный? – Колян наморщил лоб, вспоминая, что значит это слово.
– Виртуальный – значит воображаемый. Каждый человек придумывает или выбирает себе такой мир, где может реализовать невостребованные в реальности качества и чувства. Одни часами напролет торчат перед телевизором, другие посещают хоровой кружок, третьи все вечера убивают за домино во дворе, четвертые портят зрение компьютерными играми. Все они – гости виртуальных миров. Но поймите разницу. Если вы ходите в театральный кружок и на сцене убиваете кого-то на дуэли, вы должны на девяносто девять процентов его ненавидеть, чтобы сыграть хорошо. Но это не значит, что вам нужно проткнуть его шпагой. Если вы сидите за карточным столом, вы должны быть безжалостны к сопернику, но не станете же вы избивать его?
– Ну, это когда как... – рассудил Колян между делом.
– Мы, в отличие от драмкружка, – продолжал Крафт, – приобщаемся полностью. На сто процентов. Мы умеем забывать, что позади остался лагерь с нашими машинами, транзисторами и сумками-холодильниками. Стоит только уйти от этого по-настоящему, и мир цивилизации исчезнет для вас. Вы просто перестанете его видеть. Одни умеют делать это хорошо, а вот вы – пока еще плохо, и вам мерещится милиция, которой здесь нет и быть не может. Но вам помогут другие. Если девять человек уверены, что коровы летают, то десятый на всякий случай прикрывает темя рукой, верно? Вот в чем секрет коллективного ухода от реальности. Еще пара дней – и вы научитесь уходить так же, как все прочие. Вы забудете даже слова из прежнего мира и станете выражаться простыми понятиями. Но только не сопротивляйтесь этому.
– Ага... – скумекал Колян. – Гипноз, значит.
– Вообще-то нет. Да и не важно, как это называется. Важно играть по выбранным правилам. Успокойтесь, у диких племен нет милиции. Есть только ваше собственное суждение о своих поступках. Вы сами как считаете, правильно было разорить чужую деревню?
– Ну... – проговорил Колян и запнулся.
– Смелее! С точки зрения дикаря, ну?
– Дикаря? Нормально, думаю, сделали. Кто их знает, что у них на уме было, у чужих... – Колян выражался все увереннее. – И потом, они нашего лося могли спугнуть.
– Вот! Если дикарь что-то сделал, то это правильно! Он, конечно, может ошибаться, но он не нарушит законов собственной внутренней природы, как сделал бы в этих условиях цивилизованный человек. Вы понимаете?
– Н...да, – неуверенно кивнул Колян.
– С вами еще работать и работать, Николай. Ну, ничего. Времени у нас достаточно.
С этими словами Крафт поднялся и отправился к своему шалашу. Колян смотрел ему вслед и силился убедить себя, что бил людей дубиной под гипнозом, а не по-настоящему.
* * *И вновь была ночь, полная огня, плясок и необъяснимого счастья. Насколько тяжела и полна лишений повседневная жизнь дикарей, настолько веселы их праздники. Счастье всего живого всегда в равновесии с горестями.
На этот раз был не только танец у костра, но и незатейливые ритуальные игры, живо напомнившие Коляну его детство в пионерских лагерях. Простые невинные развлечения, которые в те времена почему-то увлекали без разбора и отличников, и хулиганов. Дикарские игры были, правда, немного грубее. В них больше требовалось быстроты, силы, но меньше сообразительности и гибкости.
