Сергей Снегов - Кольцо обратного времени
— Радуйся, — сказал я Лусину. — Все будет по-твоему.
— Я буду радоваться завтра, когда собственными руками сведу осужденных с эшафота!
Если бы он знал, что ждет его завтра!
Друзья ушли отдыхать в каюты. Оан тускло фосфоресцировал на пригорке, ему на родной планете было лучше, чем на борту планетолета. Я вышел к океану. Он накатывался на берег — где рядом, где в отдалении ухали подъеденные скалы. Мне хотелось ступить на океан, пройтись по нему: анализаторы установили, что плотность жидкости почти с плотность ртути, даже железо не смогло бы потонуть в таком океане, не то что я в легком скафандре. Но жидкая среда была агрессивна, я побоялся рисковать перед завтрашними испытаниями. Вдоль берега перебегали мерцающие силуэты морских зверей. Я бросил в темную жидкость два куска стали. Первый достиг поверхности и вспыхнул, наверх вырвался столб пламени, на пламя метнулись морские хищники и мигом заглотили его. А второй кусок какой-то мерцающий хищник захватил еще в воздухе. Сталь ярко засветилась в его теле, раскалилась, расплавилась, растеклась и растворилась — и через минуту опять ничего не было, кроме темного океана и фосфоресцирующего хищника, жаждущего новой подачки, и других хищников, ошалело заскакавших вокруг в надежде урвать такой же кус.
Ночь Темных Солнц переходила в день Пыльных Солнц.
Я никогда не видел зрелища безотрадней, чем рассвет на планете Арания. Черная мгла преобразовывалась в мглу желтую. Из черного океана выкатились три оранжевых шара и торопливо поползли наверх. Океан уползал от суши, оставляя кромку изуродованного берега и вал выброшенных осадков. Морские звери погружались в глубину — это все были твари ночного бдения.
Ночью Арания казалась таинственней, ей можно было примысливать всякое, в том числе и красоту. В пыльном свете дня она предстала уродливой. Ко мне приблизился Граций.
— Неустроенная планета, Эли. Если бы ее перенесли в Персей, даже галактам понадобились бы тысячелетия, чтобы создать элементарные удобства.
— Элементарные удобства галактов превзошли бы, Граций, самые смелые мечты аранов о рае.
Вслед за Грацием из планетолета вышел Орлан, за ним — Ромеро и Лусин. Мери и Ирину пришлось вызывать, они прихорашивались в скафандрах, укладывая змееволосы в каком-то особом порядке.
— Мери, — сказал я. — Женского в тебе больше, чем нормально человеческого. К чему эти ухищрения, милая? Первая же встреча с ускорителем заставит ваши волосы встать дыбом, а уличная толкотня превратит изящную прическу в частокол царапающихся рук.
Мне было особенно смешно, что они пытаются уложить волосы при помощи волос же — иных орудий захвата не было. Мери весело возразила:
— Тебе не приходило в голову, что женственность и есть самое нормальное человеческое среди всего человеческого?
Автоматы окружили корабль защитным силовым забором. Мы компактной группкой побежали через лесок к городу.
Собственно, города не было. Реально имелась цепочка холмов с лазами в пещеры — в них-то и обитали араны. Там, на глубине, были оборудованы и мастерские, и помещения для ночных сборищ. А между холмами вились дороги, убитые до того, что стали глаже древних земных асфальтовых шоссе. Из лазов выползали бесчисленные паукообразные и проворно неслись на обширную котловину между четырьмя холмами — лобное место Арании. Мы присоединились к общему потоку. По мере приближения к лобной площади толчея и возбуждение усиливались. Все больше становилось дико взлетающих тел, восторженно размахивающих руковолос, все ярче сверкали искры, срывавшиеся с наэлектризованных голов, гомон, вопли, писк и треск разрядов были все громче. На поисковиков никто не обращал внимания. Скафандры в совершенстве камуфлировали нас под ординарный облик.
На площади возвышалась плаха, до удивительности похожая на старинные человеческие электропечи.
— Сейчас появится партия осуществляющих конец, — просигналил Оан, когда мы заняли местечко недалеко от плахи. — Их приведут под охраной оберегателей конца, таких же ускорителей, но плотней заряженных электричеством. Ускорители захватили все лазы к Отцу-Аккумулятору, вооружение их мощней нашего оружия. Поэтому нам и не удается побеждать в схватках. Кто пользуется расположением Отца-Аккумулятора, тот властвует.
Наше внимание привлек аран, поднявшийся над всеми. Как и Оору на ночном сборище, пьедесталом ему служили араны, но не один, а четверо: трое поддерживали частоколом руковолос опрокинутого вверх брюхом четвертого, а уже на вытянутых ногах четвертого возбужденно приплясывал вознесшийся аран.
— Уох, Верховный ускоритель конца, великий осуществитель, — с отвращением произнес Оан. — Если бы вы уничтожили это чучело, которому поклоняются все ускорители, борьба с ними стала бы легче.
Уох, удобно устроившись на двухэтажном пьедестале, проискрил в толпу:
— Славьте Жестоких богов! Осуществляем конец!
В ответ грянул миллионоискрый вопль:
— Осуществляем! Осуществляем! Слава Жестоким богам!
Из верхнего лаза холма — за спиной Верховного ускорителя — показалась партия осуществляющих. Они спускались по четыре в ряд, с боков возбужденно подпрыгивали оберегатели, рассеивая в пыльном воздухе тучи искр, голова каждого конвоира походила на пылающий костер — столько вырывалось наружу разрядов. Толпа вся затряслась, как одно исполинское, из тысяч тушек, тело.
Когда колонна обреченных уже опустилась до уровня поляны, из лазов соседнего холма внезапно вырвался сноп искр и отряд отвергателей кинулся на конвой. Фанатичное ликование мигом превратилось в ярость сражения. Оберегатели свирепо отбивались от напавших, толпа кинулась на подмогу своим. В колонне осуществляющих тоже не было единства. Удирали на волю лишь немногие, а большинство отбивалось от тех, кто их освобождал. Один обреченный, вырываясь из руковолос отвергателей, жалобно искрил:
— Хочу конца! Осуществления! Осуществления!
Силы, как и предсказывал Оан, оказались неравны. Может, кому из обреченных и удалось спастись, но зато колонну осуществителей с лихвой пополнили сами спасатели, попавшие в плен. Мимо нашей группы промчался беглец из колонны, за ним гнались конвоиры, но он юркнул под какие-то взлетающие тела, и преследователи схватили другого. Тот отчаянно заискрил:
— Пустите! Я не назначен к осуществлению! Я не готов! — Никто и не подумал вслушаться в его отговорки.
Разбитые отвергатели вскоре бежали. Верховный ускоритель конца опять ошалело запрыгал на своем живом двухэтажном пьедестале и завел пронзительно-унылый вой:
