Николай Амосов - Записки из будущего
— Сам сначала подогрел, а теперь жалеешь?
— Я же знаю, как вы не любите ходить по начальству. Мы от этого сильно страдаем. Но что поделаешь…
(«Недолго осталось, потерпим». Нет, он этого не думал. Не злись.)
— Что еще скажете приятного?
Смотрю. Настроение неважное. Вадиму стыдно за свою выходку против Семена. Тот сидит, нахохлился. Справедливо обиделся, хотя директору продастся. Нет, сдастся, это разница. Слабость еще не подлость. А Игорек так и промолчал. Херувим.
Опять Юра. Видно, что стал основной движущей силой. Естественно: техника сейчас главное. Машины.
— К сожалению, есть и более неприятные вещи, с которых нужно было бы начать, если бы Вадим не выдал свои эмоции.
Замолк. Что еще? Бей, все равно радости от встречи уже нет.
— Дело в том, что мы теряем кредит. Институт кибернетики, заводы № 22 и № 13 быстро узнали, что вы в больнице, и затормозили наши заказы. Начальство от объяснений увиливает, но ребята мне говорят, что оно в нас, помощников, не верит. Впрочем, и сами ребята тоже не очень, поостыли.
(Значит, решили, что я уже умирать лег.)
— Ну и как поправить дело?
— Ну хотя бы вы позвонили Борису Никитичу и другим. А еще бы лучше… Но…
— Что?
— Прочитать бы вам по одной лекции у наших подрядчиков.
Скажи, пожалуйста! Я, оказывается, сила. Лекции мои, правда, всегда нравились. Умею. Приятно.
— Я готов. Только внешний вид у меня неважный. Не отпугнуть бы.
— Ничего. Вы побреетесь перед самым выступлением, мы вам яркую рубашку добудем, наденете светлый костюм.
— Не хватает еще косметики!
— Наука требует жертв!
Немножко оттаяло. Все повеселели, даже Семен улыбнулся. А Вадим уже все забыл. Вот человек! Лекции я прочитаю. И костюм надену. Но насчет яркого ограничусь галстуком… Неловко.
— Теперь, может быть, коротко обсудим существо дела? Хотя вы мне и рассказывали, во я бы хотел услышать еще раз, чтобы вместе обсудить, как преодолеть отставание. Кто начнет? Как всегда, Вадим?
— Пожалуйста, я готов. Мой участок — структурные схемы функциональных в регулирующих систем. Они, в общем, готовы.
— По-твоему, готовы — это значит есть квадратики с названиями и стрелками между ними. А мне для технической схемы этого мало, нужны зависимости.
— Где я тебе их возьму? Из пальца высосу?
— Из литературы. Вон сколько медики написали — целые библиотеки. Написали, а установить, например, как сердце влияет на газообмен в легких, нельзя.
— Подождите, не ссорьтесь. Ведь мы договорились, что часть характеристик действительно придется брать с потолка. В этом смысл эвристического моделирования. Так вот, я хочу знать: что сделано в этом направлении?
Немного, видимо, они сделали. Не хватает фантазии. Хорошо, что я продумал за время болезни. Было время.
— Иван Николаевич, послушайте. Мы с Игорем нарисовали главную схему отношение между органами, обеспечивающими баланс газов в организме. Это сердце, легкие, ткани. Увязаны воедино механическая энергия, изменение О2 и СО2 в сердце, легких, в сосудах, в тканях. («Мы нарисовали». Это я давно рассказал.)
Юра:
— Ваши характеристики годятся только для здоровых — как организм приспосабливается к физической нагрузке, да и то без учета эмоций. Не больше. А как быть при патологии? Ведь характеристики будут совсем иными?
— Ну, кое-что мы дали тебе, не прибедняйся. Кроме того, работы в клинике не закончены.
— Хорошо, не спорьте. Потом мы специально обсудим этот вопрос. Я припас некоторые соображения.
(Все-таки забываешь о болезни, когда вот так занимаешься. Будто и нет ничего.)
— Семен Иванович, вам было поручено составление второй схемы водно-солевого баланса, регулирование кислотно-щелочного равновесия. Как обстоят дела?
(Я-то думаю, никак.)
— Схему мы с Вадимом и Юрой составили. Я могу ее показать. Есть и характеристики почек. Плохо с тканями: не удалась кооперация с институтом биохимии. А мы сами не улавливаем количественно, как обмениваются водой и солями ткани с кровью. Нервные воздействия на эти процессы совсем неясны.
— А связь с газообменом вы уже выяснили?
(Как субъективны оценки! Подсознательно я уже ищу подкоп к Семену. Никаких данных за предательство нет. Честно служит в меру сил. Наверное, каждый считает себя хорошим.)
— Нет, пока не установили. Вернее, не можем выразить это цифрами.
— А почему бы не поставить опыты с перфузией изолированных частей тела, например, ноги?
Мы долго обсуждаем разные технические вопросы.
Юра смотрит на часы. Поднимает на меня глаза. Шеф, ты нас задерживаешь! Вадим увидел.
— Иван Николаевич, нам нужно идти в операционную. Первый опыт, программа очень большая, без нас напутают. Можно, а?
— Да, да, конечно. Разговор закончим потом. Значит, мне можно не ходить к Ивану Петровичу? Как вы считаете?
— Может быть, стоило бы показаться после болезни, а, ребята?
Это Семен просит. Черт его поймет.
— Не надо. Пусть он приходит. Пошли, ребята.
Вадим категоричен, как всегда. Нравится, хотя и раздражает. У самого всегда не хватало.
Ушли. Дверь закрылась, а голоса еще звучат, и фигуры реют в воздухе. Были и нет.
Устал. Тело жалуется, а мозг должен заставлять: «Работай!» Не пойду к директору. Могу же я это позволить себе? По болезни. Вообще-то нет, нужно бы сходить. Дело требует. Дело требует ходить, кланяться этому дерьму. Слушай, не прибавляй. Обыкновенный человек. Наверное, думает: «Для развития этого важнейшего дела нужно сильное руководство, хорошая организация. Умрет Прохоров, все дело может пропасть». Не уверен даже, что потом добавляет: «И я что-нибудь получу…»
Прилягу на минутку. Слабость. Может быть, ее нужно пересиливать волей? Физическая тренировка — великое дело. Нужно соблюдать пропорцию: покой тренировка. Только как найти наилучшее соотношение?
Опять ты о болезнях. Сколько можно?
Хорошо полежать. Расслабить мышцы. Каждый орган шепчет: «Хорошо».
Приду к нему, скажу: «Не советую вам брать мою лабораторию. Кроме вреда для дела, это ничего не даст. Поставьте Юру, прошу вас». Губы будут дрожать. Он: «Хорошо, хорошо, Иван Николаевич. Вы не расстраивайтесь». А потом все равно сделает по-своему. Верить ему нельзя. Считает себя весьма важной персоной, самостоятельно мыслит: «Организаторы важнее кабинетных ученых…»
Не пойду. К черту! Нужно придумать другой ход. Заставить его сделать, как хочу.
Сегодня Люба должна прийти и Ленька.
Люба — это тяжело. Но она же врач, все понимает: болезнь, лекарства. Все равно стыдно. Любовницы годятся только для здоровых. Разве кроме… не было ничего? Было. Выбрось это из головы, и тогда снова будет хорошо. Она самая близкая, ближе всех. Даже Ленька не понимает всего, что Люба. Запутался.
