Дин Кунц - Улица Теней, 77
И вновь он почувствовал, что за ним наблюдают.
А потом басовитый голос произнес из-за пульсирующих колец единственное слово:
— Мальчик.
Возможно, это слово просочилось на неработающий канал с соседнего, работающего. Возможно, речь шла о совпадении: Уинни был мальчиком, а телевизор, который вроде бы следил за ним, произнес «мальчик», а не «банан» или что-то еще.
— Мальчик, — повторил телевизор, и Уинни выдернул штепсель.
В ночь со среды на четверг он не мог крепко заснуть. То и дело просыпался, ожидая увидеть пульсирующий синим светом экран, хотя штепсель лежал рядом с розеткой.
Само собой, в этот пасмурный четверг, пока Уинни учился в школе Грейс Лайман для рестлеров, миссис Дорфман вновь вставила штепсель в розетку, когда стерилизовала его комнату. Он подумал, что лучше бы вытащить штепсель до того, как вспыхнет экран. Но какая-то его часть хотела знать, что все это означает. Все это выглядело необычным, но интересно необычным, не пугающе необычным. Это необычное не дало бы тебе по лбу и не заставило обмочить штаны. Просто мурашки пробегали по коже.
И примерно через полчаса после того, как его мама вышла из комнаты, сказав: «Я люблю тебя, мой маленький мужчина», — а дождь продолжал барабанить в стекло, это случилось. Краем глаза Уинни увидел, что экран заполнился пульсирующими синими кольцами. Он оторвался от книги, и голос опять произнес:
— Мальчик.
Уинни никогда не знал, что сказать, если люди пытались вовлечь его в разговор. И он обнаружил, что еще труднее ответить что-либо телевизору, который наблюдал за тобой и вроде бы здоровался, или что он там хотел сказать этим словом.
— Мальчик, — повторил телевизор.
Отвечать телевизору… это тянуло на бред, все равно что говорить с мебелью. Отложив книгу, Уинни спросил:
— Вы кто?
Хотя вопрос прозвучал глупо, ничего умнее придумать он не смог.
Говорил телик басом, но бесстрастно, как диктор, зачитывающий скучное объявление по системе громкой связи:
— Мальчик. Над землей. Второй этаж. Западное крыло.
Телик, похоже, объяснял Уинни, в какой части «Пендлтона» тот находится. Но он это и так знал. Мог обойтись без подсказки. Если из телика говорил какой-нибудь тип, он умел вести разговор еще хуже, чем Уинни.
Но, разумеется, никто не мог за ним наблюдать. Телик работал только в одну сторону. Получал сигнал. Ничего не транслировал. Здесь происходило что-то другое, что-то загадочное, и ответ он мог найти, хорошенько подумав. Он не относил себя к суперумным, но и не считал дураком, во всяком случае, в книгах встречались персонажи-мальчики, раза в два глупее его.
— Мальчик. Черные волосы. Синие глаза.
Уинни вскочил с кресла.
— Над землей. Второй этаж. Западное крыло.
Черные волосы, синие глаза. Кто-то как-то мог видеть его из телика. Никаких сомнений. Маленькая загадка внезапно превращалась в большую.
Уинни не понравилась дрожь в голосе, когда он спросил:
— Чего вы хотите?
— Мальчик. Черные волосы. Синие глаза. Над землей. Второй этаж. Западное крыло. Уничтожить. Уничтожить.
Слишком низенький для своего возраста, худой, все еще ожидающий, когда же появятся бицепсы, Уинни полагал, что люди примут его за робкого маменькиного сынка, прояви он трусость. А если кто-то будет держать его за маменькиного сынка, этот человек никогда не переменит своего мнения, разве что он, Уинни, спасет сотню сирот из горящего приюта или разоружит террориста, избив так, что тот завопит о пощаде. Но Уинни понимал, что ему расти еще лет десять, прежде чем он сможет кого-то избить, и не знал, где находятся сиротские приюты, а если бы и знал, ему, возможно, пришлось бы ждать пожара до конца жизни. И потом, приют мог и не загореться, если только он сам не поджег бы его. Поэтому он старался изо всех сил, чтобы никто не назвал его маменькиным сынком. Не выказывал страха в кинотеатре на фильме ужасов. Случайно порезавшись, не плакал и не подавал виду, что ему нехорошо от вида крови. Насекомые пугали его, со всеми их лапками и антеннами, но он заставлял себя брать в руки жуков и других насекомых, противных, но не жалящих, чтобы изучать их, посадив на ладонь.
Когда телик сказал «уничтожить», многие четвероклассники из школы Грейс Лайман испугались бы, а как минимум несколько убежали бы в панике, чтобы найти где спрятаться. Уинни же сохранил спокойствие и пошел — не побежал — на кухню, где теплый воздух благоухал корицей. Его мама смотрела на что-то через окошко в дверце верхней духовки.
— Тебе бы лучше пойти посмотреть на мой телик, — предложил Уинни.
— А что там?
— Не могу объяснить. Тебе надо это увидеть.
Туайла указала на телевизор, который стоял на столешнице у холодильника.
— Покажи на этом, милый.
— Я думаю, это можно показать только на моем. Он включается сам. Этот — нет. Тебе лучше пойти и посмотреть.
Уинни поспешил прочь — но не побежал, будто испугался или что-то такое — и слышал, что мать идет за ним. Он предположил, что, вернувшись в свою комнату, найдет телик выключенным, и она ему не поверит… если только не появится расстрельная команда, татуированные, мускулистые громилы в черной униформе с большущими автоматами. К его изумлению, на экране по-прежнему пульсировали синие кольца.
— Какая-то тестовая картинка, — предположила его мать.
— Нет. Это сто шестой, пустой канал. И он говорит.
Прежде чем Уинни продолжил объяснять, бесстрастный бас произнес из-за синих колец:
— Взрослая женщина и ребенок. Над землей. Второй этаж. Западное крыло. Уничтожить. Уничтожить.
Туайла нахмурилась:
— Что это за шутка?
— Если шутка, то не моя, — заверил ее Уинни.
— Взрослая женщина. Черные волосы. Карие глаза. Рост пять футов пять дюймов.
Туайла схватила пульт дистанционного управления, который лежал на столике у кресла, но он не сработал. Она не смогла ни выключить телевизор, ни переключиться на другой канал.
— Уничтожить. Уничтожить.
— Это ди-ви-ди? — спросила Туайла, приближаясь к телевизору.
— Нет. Это… я не знаю, что-то еще.
Она все равно проверила ди-ви-ди-плеер.
— Такое случалось и раньше, но тогда он говорил только «мальчик».
— Когда раньше?
— Вчера дважды.
— Почему ты мне не сказал?
— Нечего было говорить. Он произнес только слово «мальчик».
— У кого-то извращенное чувство юмора.
— Но как он может нас видеть? — спросил Уинни.
