Пирс Энтони - Хтон
— Источником озноба оказалось не что иное, как центр галактики. Существовали промежуточные разумные формы жизни между человеком и этим центром, также страдавшие от тех или иных разновидностей озноба, и вскоре стало понятно, что дальнейшие исследования бесполезны. Общая полоса импульса озноба была длиной в двадцать тысяч световых лет, а его источник был уничтожен давным-давно отмершими видами. Озноб был искусственного происхождения; больше о нем ничего не было известно.
— Между тем отдельные волны были нанесены на, карты и построены их графики. Богатые люди перебирались в критический месяц на другие планеты, а большинство просто ожидало эпидемию и вывозило пораженных из поля действия, если вовремя их находило. Огромное число людей узнавали об эпидемии слишком поздно.
— А Земля, — закончил Первоцвет, — перенаселенная Земля со многими миллиардами людей, которых надо транспортировать, не способна ничего поделать, кроме как ждать, когда ударит первая волна. Сейчас самое время: год § 400. Я рад, что меня там нет.
Толпа разошлась. Первоцвет бросил свет на опасность, но глубоко в душе озноб пугал каждого. Ведь ни один заключенный не знал, где расположен Хтон.
Озноб мог разразиться хоть завтра.
8
— Эй, Пятерка, приятель… знаешь, что сейчас отчудила Гранатка? — ворвался с новостями Влом.
— Могу догадаться, — Атон отложил работу и сел.
Влома понесло дальше:
— Дала мне пайку просто так. Я протянул ей гранат, а она не взяла. Сунула еду и ушла, точно во сне. Никогда не помню такой небрежности.
Пока Влом ел, Атон прислонился к стене, стирая грязь с рук.
— Это не небрежность.
Влом заговорил с полным ртом:
— Но она же никогда не брала… по-твоему, она сделала это намеренно?
Атон кивнул.
— Свихнулась, наверное, если делает такие вещи. Ведь она ненавидит меня начти ток же, как и тебя.
— Да? — спросил Атон. «Ненависть — интересная вещь. Я ненавижу миньонетку…»
Прервав их разговор, появилась Гранатка:
— Есть камень? — хрипло спросила она у Атона.
Он молча протянул камень. Она взяла и бросила на землю сверток.
Влом смотрел ей вслед, пока она не скрылась из виду.
— Боже Каторжный! Никогда такого не видывал! Она, подобрела к тебе, Пятый.
Атон развернул пакет.
Но человечек все еще был смущен:
— У нее нет причины делать одолжение мне. Я не женский идол.
Почему она не дала пайку просто так тебе?
Атону пришлось объяснять то, что другой понял бы и сам, Влом не поверил.
— В смысле, она не хочет показать, что нежна к тебе, и выплескивает это на меня? Потому что я твой приятель и все равно ни о чем не догадываюсь?
— Примерно так.
— Но в этом нет смысла! Никакого.
На всеобщее обозрение внесли наполовину объеденный труп. Человек забрел в одиночку слишком далеко. Возможно, искал гранаты или выход из нижних пещер. Появилась химера. Помощь подоспела через десять минут после предсмертного крика, то есть через пять минут после его смерти. Живот и внутренности были разодраны и съедены, глаза и язык исчезли. На полу пещеры, где был найден труп, остались длинные темные полосы: это химера слизала вытекшую кровь.
— Лишнее мне напоминание никогда не отправляться в Тяжелый Поход, — сентиментально проговорил Первоцвет. — Я слишком лакомый кусочек, чтоб подвергаться такому риску.
Черноволосая красавица косо взглянула на него.
— До моего слуха доносится кое-что похуже, чем Тяжелый Поход, — заявила она. — В этом еще никто не разобрался. Ты тоже можешь услышать вой людей-зверей, что когда-то были людьми, вроде нас.
— Они живы? — спросил Первоцвет, любезно подхватывая ее реплику.
— Не-ет… но воют.
Раздался общий смех. Это была старая шутка, и не без намека на достоверность.
«Мой шанс, — подумал Атон. — Сейчас, пока это выглядит естественным. Симулировать сомнения, но выведать».
— Я слышал, что кто-то выбрался, — сказал он.
Влом тут же подхватил:
— Кто-то выбрался? Кто-то совершил Тяжелый Поход?
— Наружу должен быть путь, — сказал Первоцвет. — Если бы найти его! Где-то должна напасть химера.
— Может, эти самые животные никогда и не нападают, — сказала темноволосая женщина.
Атон так и не знал ее имени. Со времени первого спора, она им очень интересовалась, но остерегалась играть в открытую. Боялась Гранатка… или просто была умнее. Она не была ему безразлична: ее способность раскидывать волосы в своего рода платье намекало на чувственность одежды. Ничто так не бесполо, понял он здесь, как нагота.
— Может, и нет никаких зверей, — продолжала она. — Мы ни одного не видели.
— Я видел саламандру… — начал было Влом, но осекся.
— Саламандру, да, — сказал Первоцвет. — Но здесь речь о человеке, увидевшем и выжившем. Потому-то мы и говорим «химера», воображаемое чудовище. Но клянусь Хтоном, для нас это — не только воображение. — Его взгляд пробежал по трупу.
— Наружу выбрался некий доктор, — рассудительно продолжал Атон. — Он совершенно обезумел… но обрел свободу.
Головы повернулись в его сторону. Разговоры прекратились.
— Доктор? — выдохнул Первоцвет.
Атон протянул руку за гранатом, и все рассмеялись.
— Кажется, пять лет назад. Так и не выяснили, как он умудрился бежать. Его поместили в психбольницу.
— Бедокур! — крикнул кто-то.
— Он клялся, что выбрался…
— Значит, есть тропинка…
— Ты в этом уверен? — спросил Первоцвет. — Помнишь имя?
«Помню ли я имя, которое так осторожно вытянул из тюремного библиотекаря, зная, что оно может меня освободить?»
— Не Бедокур, — сказал он. — Что-то вроде Карл Бедекер, доктор медицины. Конечно, его лишили диплома, когда отправили вниз.
— Угу, — согласился Влом. — Расстригли.
— Я знал его, — заявил Первоцвет. — Почти забыл. Мы, конечно же, никогда не называли его настоящим именем. Он пробыл около месяца, потом отправился прочь с докторским саквояжем. Он сказал, что проторит для всех тропку, если у нас кишка не тонка, чтобы пойти следом. Такой маленький мягкий типчик. Мы знали, что далеко он не уйдет.
— Почему вы его отпустили? — спросила женщина. — Ведь он доктор.
— Здесь, внизу, не болеют, — объяснил Первоцвет. — Мы стерилизованы… Вероятно, влияние жары. А смерть, как правило, скоропостижна. И еще он был слишком обидчив. Маленький, но то, что он мог сделать…
— Неудивительно, — сказал Атон. — Знаете, за что его послали вниз?