Тамара Крюкова - Призрак Сети
У Ильи аж дух захватило от надвинувшейся опасности.
– Нет, обычная собака. Только в еде привередливый, – поспешно сказал Илья. – Он еще щенком привык есть то же, что мы. Типа, еда с нашего стола ему подходит. Он сырого мяса вообще не ест.
– А репу?
– Репу? – переспросил Илья.
– Ну да, репу. Он тут намедни грядку перепахал, репу выкапывал.
– Ах репу! Это его любимое блюдо. Как только репа поспеет, так смотри в оба. Чуть не доглядишь, он всю съест, – соврал Илья.
– Чудно. Чтоб собака репу хрястала. И ведь что дивно: выкопает, лапой до ручья докатит, от земли ополоснет, а только потом грызет.
– Так он чистоплотный. Как говорится, чистота – залог здоровья. Не помыв, ни за что есть не станет. Все удивляются, – беззастенчиво сочинял Илья, внутренне вскипая на Серегу.
«Тоже мне чистюля. Не мог немытой съесть, а мне выкручивайся. Дождется, что в него всадят осиновый кол. Поди потом докажи, что он не оборотень, а гость из будущего».
– Чудно, – повторил старик, но больше настаивать не стал. – Ты, вижу, уже героем. Подымайся, вместе шамать будем, и Серому твому останется.
Пока дед хлопотал возле печи, Илья перевел разговор в более безопасное русло:
– А до Новгорода отсюда далеко?
– До Новгорода-то? Не то чтоб очень. Коли не торопиться, так ден пять пути, а ежели поспешать, так можно и в трое уложиться.
– Сколько?! Пять дней?
– Так ведь ты недалече ушел. К мамке-то воротиться ближе будет. В полдни управишься. Вот только маленько отлежись.
Больше всего на свете Илья хотел «воротиться к мамке», но, к сожалению, от дома его отделяло не полдня пути, а почти восемьсот лет. По сравнению с этим поход до Новгорода был плевым делом, особенно если выйти на дорогу и поймать какую-нибудь попутную телегу.
– А как тут с транспортом? – поинтересовался Илья.
– Чего? – не понял старик.
– До Новгорода можно автостопом доехать?
Кустистые брови старика удивленно поползли вверх.
– Не-е, я такого не слыхал, чтоб на ступах ездили. Вот на лошадях – это да. В крайнем случае – на телегах.
– Да нет. Я имел в виду, чтобы на телеге подбросили, если по пути.
– А-а-а. Это можно. Ежели кто с телегой, так чего ж не подбросить? Токмо на телеге не везде проедешь. Потому все более пешими ходят, али на лошадях ездят.
– Ну дела. Значит, придется пять дней пёхом плюхать, – обескураженно произнес Илья.
– Куды ты торопишься? Нетто тебе мало досталося? Повремени, пострел. Сперва надобно на ноги крепко встать, а уж потом в путь отправляться. Через седьмицу не токмо ходить, бегать будешь, – сказал старик.
– Это сколько? Неделя, что ли? Нет, я столько ждать не могу. Мне надо срочно.
– Ишь прыткий какой. Быстрота только для ловли блох потребна.
– Да я и так уже два дня ноздрями мух бью.
– Вот ведь непосидячий какой! Рана еще токмо затянулася, а ему уж неймется. Видать, верно тебя Кречетом назвали. Говорят, ты больно бедовый. Ни одна драка без тебя не обходится, – покачал головой старик.
После происшествия в школе, когда Илья спрятался в кусты, эти слова звучали, как насмешка. Илья скосил взгляд, чтобы посмотреть, как на них отреагирует Серега, но тот и не думал смеяться над Ильей и припоминать ему постыдный эпизод. Все это осталось в прежней жизни. Теперь они были командой. А соревнования научили Серегу, что команда – это единый организм. В ней не должно быть раздоров.
Вытащив из печи горшок, Строжич поставил его на стол, положил перед Ильей ложку и сел.
– Прямо оттуда есть?
– А откудова же?
Серега, видя, что про него забыли, сел возле стола и уставился на горшок.
– А как же Серый? – спросил Илья.
– Что не доедим, то его будет. Он, поди, не ложкой черпает, хоть и репу хрустает. Ешь. Пока я ем, я глух и нем.
Старик зачерпнул ложкой густую похлебку. Наученный горьким опытом, Илья тоже приступил к трапезе, не дожидаясь повторного приглашения.
Остаток трапезы прошел в полном молчании. Серега жадным взором наблюдал, как похлебка исчезает из чугунка. Вкусный запах щекотал ноздри, и он опять вспомнил бездомных дворняг, которые толкутся возле ларьков со съестным в надежде, что им что-нибудь перепадет. Он подумал, что и сам сейчас напоминает такого пса, ждущего подачку, и ему стало стыдно. Он отошел и лег возле печи, нарочито отвернувшись от стола.
– Обиделся, что ли? Сейчас и тебе будет, – Строжич покачал головой. – Прямо не пес, а человек в песьей шкуре.
Закончив трапезу, он поставил горшок на пол и подозвал пса. Илья обомлел, глядя, как волкодав, опустив косматую морду в горшок, лакает оттуда похлебку. Конечно, он понимал, что это не собака, а Серега, но все же было непривычно, что все едят из одной и той же посуды.
– Да-а, гигиены никакой, – про себя пробормотал он.
– В наших лесах гиен точно нету. А пошто тебе гиена? – по-своему истолковал его слова Строжич.
– Чтоб потроха съесть, которые вы Серому давали, – быстро нашелся Илья.
– А ты, я вижу, шутковать мастак, – улыбнулся старик. – Кстати, тут мимо шел Пелгусий. Чай, помнишь такого?
Илья неопределенно промычал, с тревогой осознавая, что проблемы только начинаются. До сих пор он как-то не думал о том, что ему придется встретиться со здешней родней. Что тогда делать? Прикидываться, что отшибло память?
– Пелгусий-то как узнал, что наши рыжего мальчонку подобрали, так сразу и сказал, что это Илька Кречет. Больно у тебя шевелюра приметная, – доложил Строжич. – Он и сюды заходил, поглядел на тебя. Ты тогда в беспамятстве лежал. А на обратном пути обещался тебе зад надрать, чтоб мамку слушался, поперек батьки в пекло не лез. А то ишь надумал, сбег в ополчение молодого князя Олексы. Чай, у князя и без тебя найдется кому воевать. Так что лучше охолонись. А не то встренет он тебя и нажарит хворостиной по заду прямо перед всей княжеской дружиной, чтоб прежде срока в войники не подавался.
– Только этого не хватало, – угрюмо пробурчал Илья.
В нем все кипело от возмущения: «Ну тезка – омоновец недоделанный. Чего ему дома не сиделось? Поперся в дружину. Мало того что сам нарвался, так нет, еще и другим козью морду показал. Да какую! Нарочно не придумаешь: оказаться в берлоге колдуна и быть драным за чужие провинности».
К счастью, Строжич не слышал этого внутреннего монолога, поэтому добродушно сказал:
– Лежи и поправляйся. Куды тебе спешить? Вся жисть впереди.
– Вся жизнь?! Да вы что?! На фиг мне такая жизнь! Лучше уж в Новгород! – с жаром воскликнул Илья.
Он на мгновение представил, что он остался на всю жизнь в тринадцатом веке, и его прошиб холодный пот. В этот момент он готов был ползти неделю на четвереньках, лишь бы вернуться домой.
Серега оторвался от еды и, подняв одно ухо, прислушался к разговору. Его обуревали противоречивые чувства. Он понимал, что Строжич прав и Илье надо отлежаться. Но с другой стороны, тогда рухнет последняя надежда, что они попадут домой, и он был рад, что до Ильи это дошло. Он хотел бы ободрить приятеля, но в его положении лучше было вести себя тише воды, ниже травы.
