Александр Конторович - Башни над городом
Я не вижу никакого решения.
Уйти – мы не можем. Америка никогда не признавала и не признает своего поражения от каких-то «атаманов». Мы, просто по определению, умнее и могущественнее. Мы – передовая во всех отношениях страна. А здесь кучка каких-то доморощенных главарей… со своим разношерстным воинством. Нет, проигрыш им был бы невероятно унизителен!
Ладно бы, мы воевали здесь с Россией – это хоть какой-то разумный паритет. Сильный соперник, любая борьба с ним требует значительных усилий и не может быть завершена одномоментно. Относительно вменяемый противник, мощная и воинственная страна… это можно хоть как-то объяснить нашим избирателям. Но уступить кучке бандитов? Признать, что все наши усилия по наведению здесь порядка не дали никакого результата?
Это немыслимо!
Хорошо, мы остаемся тут.
И что будет дальше?
Не знаю.
Но я солдат и должен исполнять свой долг.
И всё же я не могу не отдать должного тому хитрому парню, который, сидя за кремлевскими стенами, разыграл эту страшную карту. Допустить создание в центре Европы страшной раковой опухоли, которая исподволь разъедает все окружающие страны – это очень опасный шаг! Да, между Диким полем и Россией санитарным кордоном стоят никем не признанные новоросские образования. Любой шаг и даже косой взгляд в ту сторону – и на оборонительных рубежах «черной стены» лязгают взводимые затворы. Даже самые «отмороженные» атаманы в ту сторону не пойдут – жизнь дороже. Поэтому и не пропустят они через свои земли львовские войска – ответка прилетит и по Дикому полю. Так уже было – и Новороссия недвусмысленно заявила, что и впредь не собирается себя никак ограничивать в данной области. А прилететь может качественно, русские (разумеется неофициально, даже и через то же Дикое поле) поставили туда столько всякого вооружения, что и наша армия подумала бы пять раз перед тем, как косо поглядеть на «черную стену». Боевого опыта у новороссов хватает, воевать они могут жестко и бескомпромиссно.
Вот и выплескивается в Европу весь тот негатив, который варится в Диком поле. Плохо европейцам. Да и нам не так уж и весело, мы ведь стоим во главе всего этого «географического образования».
А что делать?
Как-то уж так вышло, что все инициативы по наведению порядка в Диком поле непонятным образом «зависают». И никакого результата не дают.
Кому это выгодно?
Русским?
Несомненно – поглощенная вновь возникшими заботами Европа давно уже бросила все попытки хоть как-то воздействовать на своих восточных соседей. Не до жиру…
Самим европейцам?
Кое-кому – так очень даже! Здесь можно неплохо заработать!
Да и у нас такие люди есть. Деньги никогда не бывают лишними.
Ну и без Китая здесь не обошлось – откуда в Диком поле столько китайского вооружения?
Да и кто только не варит тут свой суп…
Даже арабы – и те имеют тут свой гешефт.
Нет только Израиля – они прочно поставили на Львов.
– Пан майор! – откуда-то сбоку выворачивается Панас. Непривычно воинственный, даже автомат на плече висит.
Странно он выглядит в военном облачении, как-то сильно напоминает опереточного злодея. Обычно, такими их показывают в третьеразрядных боевиках.
Следом за главарем молча топает группа телохранителей, и один их вид заставляет моих ребят подобраться. Тут уже никакой опереттой и не пахнет, всё предельно серьезно и без шуток. Суровые профи, даже внешне выглядят так, что рука невольно начинает нащупывать пистолет. Нет, они не увешаны снаряжением и вооружением как рождественская елка. Но сама манера передвижения, хват оружия и прочие, непосвященным непонятные детали поведения, однозначно указывают на то, что перед нами весьма и весьма серьезный противник.
Ну, да, противник – не считать же их друзьями? Так… временные союзники, не более того.
За моей спиною сопит Крамер – мастер-сержант вполне серьезно оценивает возможности этих людей. Даже по сравнению с теми бывшими солдатами, которые сейчас отдыхают в тенечке, эти явно выше на целую голову. А уж про прочий молодняк – так и говорить нечего.
– Как ваши дела, пан Панас? – вежливо приветствую я главного бандитского воротилу.
– А! – машет он рукою. – Все в порядке, пан майор! Бой уже закончен, осталось трофеи оприходовать, да и с уцелевшими разобраться…
– Это, простите, как? В смысле – «разобраться»?
– А по грехам, пан майор… Кто не сильно накосячил – к нам пойдут. Не полноценными бойцами, понятно. Так… посмотрим на их поведение. А с прочими – поглядим.
Продолжая разговор, мы заворачиваем за угол дома. Здесь когда-то была ремонтная зона для автомашин, или что-то похожее. Около небольшой эстакады рычит мотором грузовик с железным кузовом, куда сейчас деловито забрасывают тела убитых. По-моему, тут даже не делают различия между своими и чужими. Быстро обшаривают карманы, снимают ещё пригодное снаряжение – и в кузов. Делают это пленные, под бдительным присмотром конвоиров. Тел много, вот уже отъезжает в сторону заполненный грузовик – и на его место тотчас же подруливает другой. А в сторонке фыркает мотором третий. Нечего сказать, атаманы предусмотрели даже это. Чувствуется опыт в подобных делах. Не вижу, куда грузят трофейное оружие, но не сомневаюсь – и этот вопрос тут решен.
Под прицелами автоматных стволов стоит небольшая кучка людей. Главари оборонявшихся?
Возможно…
Именно туда и направляется Панас, а следом за ним подходим и мы.
– Ну, що?! – расплывается в улыбке бандитский главарь. – Хто тут желает побалакать?
– Твой верх, банкуй… – сплевывает на песок худощавый верзила с всклокоченными волосами.
– Обзовись, родной – кто будешь?
– Аль, запамятовал? – искренне удивляется верзила.
– То не мне, я-то твою харю помню! Вон, пан майор стоит, ему интересно может быть…
Верзила переводит мутный взгляд на меня. Нехороший это взгляд… так удав смотрит на кролика.
– Погодь… Это заместо Каллиадиса, что ли будет? Того, как водится, прикопали уже? – интересуется пленный.
Что он может знать об этом?!
– Кто этот человек? – трогаю за рукав Панаса.
– Мутный это. У Лихого заведовал безпекой.
– Я хочу с ним поговорить!
– Дык, а в чём дело-то? Берите!
По моему знаку пленного отводят в сторону.
– Садитесь! – указываю ему на пригорок. Сам присаживаюсь на бетонный блок, который лежит напротив.
Тот не ломается, а осторожно опускается на землю. Так он ранен?
