Дэвид Брин - Бытие
Бабушка. Ее последние прижизненные воспоминания – морщинистая сухая кожа. Сколько хрупкости, боли, как ее раздражали те, кто говорил комплименты ее «дерзости». Она думала, что проснется здесь старухой, такой же, какой была, когда ее копировали.
А что сейчас? Сейчас она чувствует себя бабушкой меньше, чем когда-либо. Даже в молодости она сгибалась под бременем чужих ожиданий. Жизнь светской львицы, модницы, преследуемой папарацци, которые льстили ей, отвлекая от высших стремлений. Чуть более благодарная жизнь невесты, жены и матери. А в глубине души – несмотря на все эти отвлекающие вещи – сознание: «Я могла бы сосредоточиться на великих вещах. Прекрасных вещах».
Но сейчас я основной участник важнейшего научного исследования! И чувствую себя…
Возможно, это была запрограммированная иллюзия. Но виртуальная версия Лейси чувствовала себя молодой, энергичной, готовой принять вызов.
И еще кое-что. От внимания Лейси не ускользнуло, как смотрит на нее рослый угловатый Хэмиш Брукман – смотрит, но пытается скрыть это. Черт побери! А я ведь сознательно выбрала возраст сорок два года. Да и этот человек в реальности никогда мне не нравился.
Конечно, в этом мире Брукман не может мешать науке, может только помогать ей. И здесь его способности могут оказаться полезнее, чем на Земле. Нам понадобится хороший рассказчик – и не только как отвлекающий маневр. Когда нас затопит море фактов, картины далеких миров и чуждых существ, мы, ученые и техники, станем хвататься за первую попавшуюся теорию, чтобы объяснить увиденное.
Брукман хотя бы из упрямства будет выдвигать другие предположения. Упущенные, но вряд ли возможные «что, если». Отстаивать досадный один процент невероятного. Который на протяжении нашего бесконечного путешествия не раз окажется истинным.
К тому же, должна признаться, это… забавно. Может быть неиссякаемым. И может прийтись кстати. Бессмертным.
В спальне Лейси остановилась перед большим зеркалом и почти безотчетно начала поворачиваться и разглядывать себя, пока не появилась надпись:
Изображение: на 85 процентов точное воспроизведение прежней личности в возрасте тридцати семи лет.
Ого. Я прихорашиваюсь.
Она мигнула. Значит, в этой новой жизни есть секс и тщеславие?
Неженственно фыркнув, Лейси взмахнула рукой, и зеркало исчезло. Тут она рассмеялась.
Кроме Великого Телескопа, есть и другие, сопутствующие, проекты – например, археология в поясе астероидов, изучение всех типов древних механических зондов. Или изучение историй и планов, слой за атомным слоем воплощенных внутри хрустальных зондов. Или возвращение к жизни других, давно погибших рас.
Общая цель? Попытка создать историю цивилизаций, возникавших в этом секторе Галактики на протяжении двухсот миллионов лет. Изучить множество неудачных способов их устройства – от феодализма и отвержения до порывистого боготворчества. От войны и недальновидной алчности до экологических ошибок. От слишком сильного до слишком слабого индивидуализма. От беззаботного технологического высокомерия до научной робости… – все пути, ведущие к катастрофам, которые человечество не может себе представить. И, конечно, изучить самого частого убийцу тех, кто поднимался выше среднего уровня. Эпидемию.
Были ли исключения? Не найдутся ли одна или две древние расы, способные дать утешение и совет?
Но, если так, почему вы молчите, заставляя испуганную молодежь беспомощно брести по минному полю?
С другой стороны, что, если нам первым удалось зайти так далеко? Сможем ли мы пройти остаток пути. Но тогда…
Лейси в голову пришла тоскливая мысль.
…что, если мы и есть старейшая раса?
Люди, которые сумели выйти в космос, чтобы помочь остальным? Знаменитые предсказанные предтечи? Врачи, которые исцеляют. Почтальоны, которые обеспечивают связь. Учителя, которые учат остальных выживать и процветать?
Те, кто помогает воскресить мертвых и вернуть заблудших?
Это была не та мысль, которая способна утешить беспокойный ум. Страшно нести бремя ответственности за собственное потомство. За твой вид, твою планету. Тогда как Галактика – космос – в тревоге ожидает того, кто ее взорвет? Все эти квадрильоны живых существ. Весь этот потенциал.
Какая ужасная мысль! И – конечно – статистически невероятная до нелепости.
Но все же она нуждалась в отдыхе. Завтра, когда большой парус завершит трансформацию и вся оптика заработает, на маленький исследовательский корабль хлынут потоки данных. Лейси должна быть там! Для лучшего момента в работе любого телескопа – Первого Света.
На углу кровати с четырьмя столбиками возникла атласная ночная рубашка. У некоторых АМЛ есть виртуальные слуги, но для такого волшебства нужно жить ниже субмиллиметрового уровня. У Лейси всю жизнь была прислуга. Это очень утомительно.
Она скрестила руки, готовясь снять облегающую футболку с изображением большого глаза и буквы Q – символом гигантского квантового суперкомпьютера в Рияде. Когда-то она наняла его для личных целей и получила ответ, очень дорогой – два миллиона долларов за слово:
Скоро вы можете стать типичными.
Почему я продолжаю думать над этим предсказанием? Над этим угнетающим знамением?
Чтобы не забывать – вероятность против нас? Не ждать слишком многого?
По слухам, у Квантового Глаза был доступ к миллионам версий его самого. Он никогда не лгал. Хотя мог высказываться с досадной загадочностью.
Сняв футболку, она бросила ее в угол и подняла руку, но не сумела выполнить простейшего заклятия исчезновения. Лейси знала, что завтра придется надеть ту же футболку. И еще раз – пока она не поймет почему.
Ночная рубашка была шелковистой, прохладной. Она приятно прилегала к псевдокоже, которая во всех отношениях ощущалась как живая.
В постели она немного помечтала, в целом довольная прошедшим днем. Она узнала, что человечество – сочетая мудрость, дипломатию и разнообразие, опираясь на этику, прозорливость и общественное мнение – избрало любопытство, предпочтя его легкой, но гибельной альтернативе. И все же судьба, с которой боролось человечество, казалась великаном. Невероятно громоздким. Балансировка на грани смерти в масштабах галактики.
Мы знаем, что существовала долгая ранняя эра войн машинных зондов. Пока вдруг, в одно галактическое мгновение, она не закончилась. И не возникла долгая бесплодная пустыня кристаллических вирусов. Еще одно равновесие.
