Кир Булычев - Монументы Марса (сборник)
– Это она! – сказал Жора.
Он побежал через комнату с собаками, и те отступали, рыча. Я бежал за ним. Собаки нас не тронули.
Мы выскочили из воронки, и пришлось долго пробираться через расползающиеся тюки с шерстью, потом по щиколотку в грязи шлепать в мертвом кустарнике, и неожиданно перед нами открылась грязная поляна, по краям которой было вырыто множество выгребных ям, источающих мрачное зловоние.
Посреди поляны возвышалось странное сооружение, похожее на башню рыцарского замка. И я не сразу сообразил, что это нижняя часть громадной фабричной трубы. В трубе была сделана дверь. Из нее на землю падал тусклый квадрат света. Оттуда и доносился детский плач.
Глава 5. Сталкер Жора
Это был замок Сольвейга. Как его в самом деле зовут, даже он сам не помнит. Я единственный живой человек, который его видел. В прошлом году я добрался до его башни. Это самая дальняя точка, до которой я забирался в Зону. Сольвейг тогда сказал мне, что озера Желаний нету. И я ему поверил. Он знает.
Он его искал много лет.
Он сам себя называл Сольвейг. Я проверял. Есть такая опера, там Сольвейг прибегала к нему на лыжах. Но старик, наверно, спутал ее с соловьем. У него раньше был патефон. Но сломалась игла. Я обещал ему принести иглу, но не нашел – теперь их не делают.
Как же эта Галка добралась до старика? Здоровые мужики погибают, а она добралась.
У него в замке стоит золотой трон. Обшарпанный, правда, но золотой. Галку он привязал к трону. Она была чуть живая, рубаха в клочья, джинсы разодраны… Ох и напереживалась эта дура! А тут попасть в плен к маньяку!
Старик стоял перед ней. В одной руке банка со сгущенным молоком. В другой гнутая алюминиевая ложка. Глаза дикие, ополоумевшие.
Она ела это молоко, вся физиономия в молоке, по распашонке, по лифчику течет молоко, джинсы в молоке, даже волосы в молоке – видно, она сопротивлялась вначале, мотала головой. А теперь уже ничего не соображает, только кричит иногда, как воет.
– Кушай, – говорил-скрипел старик. – Кушай, моя королева. Мне ничего для тебя не жалко.
Он совал ей ложку в рот, она старалась отвернуться, он топал ногами и сердился.
– Оставь Галку! – сказал я.
Он не сразу сообразил, что мы пришли. Потом испугался, кинулся в угол, схватил лом. Халат распахнулся, он под ним в чем мать родила, но жилистый. Он поднял лом и пошел на нас.
Я нагнулся, уклонился от лома и врезал ему в левую скулу.
А Щукин тем временем стал распутывать Галку. Она только всхлипывала. Вокруг на полу валялись пустые банки, и весь пол – сплошная липкая белесая лужа.
Щукин скользил по молоку, я помог ему освободить Галку. Она не могла стоять, и мы отнесли ее к старому дивану, на котором обычно спал старик. Пауки кинулись во все стороны. Пауки у него ручные, умеют танцевать, он мне сам показывал.
– Дядя Жора, – повторяла Галка, – дядя Жора…
Я открыл флягу с коньяком, заставил ее глотнуть. И тут же Галку начало рвать сгущенным молоком.
Я думал, что она помрет. Но ничего, через несколько минут отошла. Оказывается, старик кормил ее больше часа, банок пять как минимум в нее всадил. Он псих, он самое дорогое ей отдавал.
Пока мы откачивали Галку, старик очнулся, стал плакать, чтобы мы у него ее не отбирали.
Я поглядел наружу. Уже почти совсем стемнело.
– Будем ночевать здесь, – сказал я.
– Нельзя, нас ждут, – сказал мой технолог. – Ее мать сходит с ума.
– Моя мать с утра пьяная, – сказала Галка.
– Ты хочешь остаться здесь?
– Нет, уведи меня, дядя Жора.
– А что тебя в эту дырку потянуло?
– Мне нужно было… нужно было озеро Желаний.
– Из-за мамы? – спросил Щукин.
– Из-за мамы? А зачем ей? Мне нужна любовь одного человека, – сказала Галка.
– Сколько лет этому человеку? – спросил я.
– Сорок. У него жена. Толстая, гадкая, я бы ее убила!
– Дура! – сказал я. – Жалко, что пошел тебя вытаскивать.
Старик очнулся, стал просить, чтобы мы оставили ему Галку.
– Пошли, – сказал Щукин. – Уже поздно.
– И куда ты пойдешь? – спросил я.
– Обратно.
– Обратно мы не пройдем, – сказал я. – Даже днем мы чудом прорвались. Ночью погибнем. Хуже Лукьяныча.
– Отдайте мне королеву, – сказал старик с угрозой. – А то скоро Ночные придут. Они вас скушают.
– Это правда, – сказал я. – Пошли.
Мы вышли, старик бежал следом, просил, чтобы я отдал ему его лом. Но я оттолкнул его, а шагов через пятьдесят велел моим спутникам затаиться в остатках трансформаторной будки. И шепотом сказал им:
– Сейчас сидим тихо. Десять минут. Пускай он думает, что мы обратно пошли.
– А мы? – спросил Щукин.
– А мы пойдем дальше.
– А разве вы там были?
– Там никто не был. Но зато я знаю – на обратном пути нас точно убьют. А впереди – не знаю.
Они ничего мне не ответили. Они устали. Им было почти все равно. Я их понимал, мне самому было почти все равно. Только я упрямый. Я хотел, чтобы Галка все-таки вернулась домой.
– А кто этот старик? – шепотом спросила Галка.
Видно, начала оживать. Они живучие, как кошки.
– Сумасшедший, – сказал Щукин.
– Он дезертир, – сказал я. – Так он мне сказал.
– Какой дезертир?
– В сорок первом здесь спрятался. А может, троцкист.
– А что же он ест?
– Сгущенное молоко, – сказал я. – В войну по лендлизу состав со сгущенкой шел, ветка недалеко, его в Зону затянуло, потеряли. А может, врут.
На груди защекотало. Я испугался. Может, ядовитое. Запустил руку за пазуху. Оказалось – зеленый глаз. Я выбросил его, он покатился к Галке. Она взвизгнула. Пришлось его раздавить.
Когда мне показалось, что все тихо, я повел их дальше.
Но незаметно уйти не удалось.
Раздался такой грохот, которого я в жизни не слышал.
Особенный, страшный, гулкий, будто тысячи человек принялись молотить по пустым бочкам.
Меня отшвырнуло, понесло… Кинуло на землю, погребло…
И, наверное, сто лет прошло, прежде чем я сообразил, что случилось: Галка наткнулась на край Великой пирамиды. Той самой, которую мне старик показывал в прошлом году. Она из пустых банок. Пятьдесят лет он жрет это молоко. Две-три банки в день. Простая арифметика – сколько банок? И всю эту пирамиду мы развалили.
С нами-то ничего страшного, если не считать нервов. Но, конечно, мы переполошили весь этот скорпионник. А места дальше мне незнакомые, самые древние, самые загадочные…
Мы побежали по колючкам и мертвому лесу, мы пробивались сквозь цветущие оранжевыми одуванчиками заросли медной проволоки. Сумерки еще не кончились, так что, к счастью, мы кое-что видели.
А может, не к счастью.
Галка и так была еле живая. И именно она натолкнулась на скелет. Весь размозженный, на черепе сохранились длинные волосы, обрывки джинсов и даже цепочка на вывернутой шее. И Галка начала вопить – она этого парня знала. Хипповый парень, весной пропал. Значит, идиот, полез в Зону.
![Артур Кларк - Пески Марса [сборник]](/uploads/posts/books/72419/72419.jpg)
