Василий Спринский - То, что приходит на зов
На какое-то время Дальгон словно стал чудовищным смертоносным вихрем, старающимся достать Ксана сквозь прикрывавшую его защиту меча и панциря, зная все, что тот предпримет в следующее мгновение. Валузиец ударил снизу вверх, стараясь попасть Дальгону в живот. Ахеронец отбил этот выпад, чуть не выбив меч из рук Белого Аспида, и пока тот пытался перехватить свое выворачивающееся оружие, Дальгон нанес ему страшный удар, окончательно выбивший уже поднятый для нового удара меч Ксана, и почти перерубивший валузийцу шею.
Белый Аспид остановился, словно в изумлении, не понимая, что же произошло, а затем его голова, медленно отделяясь от туловища, скатилась на палубу корабля. Через мгновение ноги его подкосились, и обезглавленное тело медленно осело вниз, заливая кровью дощатый настил.
Но и Дальгон тоже чувствовал, себя не лучшим образом. Чуть не потеряв сознание от боли он стащил с себя доспех, желая перевязать рану. Однако, увидев то, что сделал пламенный меч валузийца, Дальгон понял, что никакая перевязка перевязка его не спасет — слишком быстро вытекала кровь, слишком глубоко проникла в его тело вражеская сталь.
В мыслях вновь возник Ксан. Бессмысленное нападение, необъяснимая кровожадность, — зачем? Ведь они практически договорились о вынужденном сотрудничестве. И этот голос в его сознании — откуда?
Словно в ответ на этот вопрос, в голове Дальгона вновь появились уже знакомые слова-образы, что помогли ему справиться с обезумевшим валузийцем. Но на этот раз казалось, что этот голос чем-то очень сильно встревожен. Ахеронец находился на грани потери сознания, однако, непонятный пришелец, казалось вовсе не был заинтересован в таком исходе.
Наконец, наступило некоторое прояснение. Дальгон услышал что-то, похожее на довольный вздох.
Чувствуя, что сходит с ума, он задал неслышный вопрос:
«Кто ты?»
К его удивлению, ответ пришел тотчас же. Четкий, ясный, он никак не мог быть порождением его собственного угасающего разума, произнося немыслимые, невероятные вещи, страшные в своей простоте.
«Я — тот маг с пиратского корабля, вернее, я когда-то был им. Ваш колдун смог похитить мою душу, заключив ее в тот шар, что ты нашел в обломках. Это — нечто вроде ящика с несколькими крысами, где в конечном итоге остается одна-единственная, пожравшая более слабых соперниц. Только здесь вместо крыс — души людей, преимущественно магов, как и я. Их было четверо… я остался один, а затем Сфера треснула, после удара змея, но это не дало мне свободы. Душа, вытащенная насильственным образом из живого тела, не может самостоятельно уйти в мир теней, обреченная скитаться здесь, не в силах отыскать путь в царство мертвых, чтобы забавлять живого владельца Сферы. Но даже это не самое страшное, по сравнению с тем, что я увидел после того, как треснула Сфера. Ты помнишь то черное пятно на воде, рядом с кораблем?»
«Да», — точно так же неслышно ответил Дальгон. Он уже был не в силах говорить, но разум его был как никогда ясен. В памяти вновь всплыл образ странного пятна, и вновь, как и тогда он почувствовал мускусный запах и шорох бесчисленных чешуй невидимой змеи, продолжавшей преследовать его и сейчас, даже когда он не смотрел на это пятно.
«Я использовал против вашего мага заклинание вызова змей моря, найденное мной в одной древней книге. Поверь, мне не оставалось ничего иного — вы брали над нами верх. Заклинание это было неоконченным. После того, как в ответ на мой зов владыка Эдждерху оживил наш корабль, заклинание, очевидно не перестав действовать, продолжало затрагивать все более глубокие слои Невидимого Мира, призывая к месту боя и других его обитателей, вроде армии красных змеек.
В конечном итоге, призыв этот, расходившийся, точно веер во все более глубокие слои Невидимого Мира разбудил страшную, давно забытую силу, неведомым образом уцелевшую после гибели старого ада.
Тварь эта, подобно нынешнему мне, не смогла уйти с Земли вместе со своими сородичами, освобождая этот мир молодой расе людей, пришедшей на смену ее народу. Похоже, что эта тварь — последний представитель исчезнувшего Змеиного народа. Будучи не в силах покинуть этот мир, оно оставалась здесь в течении невообразимого времени — развоплощенное, голодное, злое, не способное самостоятельно перемещаться бесконечно чужое сознание. И вот прозвучал Призыв…»
«И что?» — задал вопрос Дальгон.
«Тварь эта неописуемо, невыразимо чужда нам», — продолжал голос. «Единственное, что связывает ее с людьми — желание проникнуть в царство мертвых… человеческий потусторонний мир, поскольку ее собственного ада больше нет. Вот только цель этого проникновения несколько иная, чем у людей. Тварь эта поддерживает свое существование, поглощая без остатка души мертвых. Миллионы лет одиночества и голода… и вот теперь такая возможность! Тварь овладела душой нашего капитана, когда тот выбрасывал в море останки погибших. Им еще повезло… Валузиец — всего лишь потомок древних, ужасных экспериментов этих тварей, происходивших еще во времена их владычества в этом мире. Он похож на человека, но обделен бессмертной душой. То, что заменяло ее, рассеялось как пар после его смерти, но невидимая тварь не погибла вместе с ним. Если бы ты не был смертельно ранен! Все эти годы она не могла проникнуть в человеческое царство мертвых, но вот теперь… Уходящая из тела душа, на короткий миг взаимодействуя с более ненужным ей телом, открывает канал, дверь, что пропускает бессмертную душу в иной мир. Сфера Поглощения не пропустила туда мою душу… я хотел воспользоваться твоим сознанием, чтобы, когда придет срок вместе отправиться к небу, но сейчас… Не в силах самостоятельно открыть эту дверь, тварь хочет воспользоваться ей, когда твое тело больше не в силах будет удерживать нас в себе… Бешеный волк в стаде овец — это самый слабый образ того, что вскоре может произойти ТАМ… Я чувствую ее голод… и ожидание… она уже здесь!!!..»
Дальгон чувствовал, как его сознание словно заволакивает некий багровый туман. Сквозь эту пелену до него уже не доходили слова мага, превратившиеся в бессмысленные, ничего не значащие отрывки, исполненные чувства невыразимого ужаса. Постепенно и эти образы исчезли, сменившись странными, искаженными картинами — мечущиеся, почти невидимые прозрачные тени, неслышные вопли.
А над всеми этими звуками и тенями Дальгон вновь явственно услышал короткий страшный шорох — точно рядом с ним вновь ползла чудовищная змея.
На мгновение сквозь этот шорох прорвался тонкий, отчаянный вопль, исполненный невыразимого ужаса — вопль проникшего в его разум колдуна, чтобы с его помощью освободить свою душу от бесконечных земных скитаний. Дальгон знал этот вопль — так кричат люди, осознавшие, что существуют вещи, гораздо более страшные чем обычная смерть. Так кричали медленно расчленяемые опытными жрецами, приносимые в жертву люди на кровавых алтарях Великого Кабана Дввалка, любившего лакомиться их тонкими энергиями…
