Фредерик Пол - Остановка на Медленном Году (сборник)
Сестра Клотильда весело впорхнула в комнату, поцеловала его в гладко выбритую щеку, и взяла под руку.
— Ты приятно пахнешь.
— Зайдем куда-нибудь, выпьем кофе? — спросил он, открывая наружную дверь.
— Не стоит, Донни. Лучше поскорее закончить с этим делом.
Припекало осеннее солнце, со стороны Техаса дул горячий ветер.
— Сложить крышу?
Она покачала головой.
— Растреплет волосы. И потом, слишком жарко, — она повернулась в кресле и посмотрела на него. — Что-то случилось?
Дон пожал плечами и включил двигатель, выводя машину на автоматическую трассу.
— Я… я сам не знаю. Будто забыл в чем-то исповедаться.
— Дело во мне? — понимающе кивнула Клотильда.
— О нет, Тилли. Что-то другое… сам не пойму, что.
Рассеянно взяв ее за руку, он выглянул в боковое окно. Когда они въехали на виадук, далеко на горизонте стал виден огромный белый куб института.
Он был вполне уверен, что его тревожит вовсе не привязанность к сестре Клотильде. Хотя кое-какие невинные грешки и вызывали в нем трепет наслаждения, он вовсе не собирался нарушать ни законов своей церкви, ни законов своего Бога. Я мог бы нанять хорошего адвоката и сразиться в суде, думал он, но нарушать закон… Даже свои ухаживания за сестрой Клотильдой Кайман считал достаточно рискованным занятием, а уж что из этого получится, будет зависеть от того, что разрешит ей орден… если он вообще решится и они подадут прошение о снятии обетов. Воинствующие раскольники, наподобие клерикальных коммун или возрожденных катаров, его не интересовали.
— Роджер Торравэй? — догадалась она.
— Не удивлюсь, — кивнул он. — Верно, мне не очень-то нравится это манипулирование его чувствами. Его восприятием мира.
Сестра Клотильда крепче сжала его ладонь. Как социальному психологу, ей разрешалось знать, что происходит в рамках программы. Кроме того, она знала Дона Каймана.
— Чувства лгут, Донни. Так гласит Святое Писание.
— Да, конечно. Но имеет ли Брэд право диктовать, как должны лгать чувства Роджера?
Клотильда прикурила, и больше не отрывала его от раздумий. Заговорила она, только когда они подъезжали к торговому центру.
— Следующий поворот, да?
— Правильно, — ответил он, взялся за руль и переключил машину на ручное управление. На стоянку он въезжал, все еще поглощенный Роджером. Прежде всего — проблема с его женой. Уже с этим было достаточно хлопот. А дальше возникала проблема куда важнее: как Роджеру разрешить важнейший из человеческих вопросов — что есть Добро, а что есть Зло? — если информация, на которую ему придется опираться, будет профильтрована медиатором Брэда?
Вывеска над витриной магазина гласила «Милые мелочи». Магазин был небольшой, во всяком случае, по меркам торгового центра с магазином готовой одежды площадью более четверти миллиона квадратных футов, и супермаркетом почти таких же размеров, но достаточно крупный, чтобы обходиться хозяевам в копеечку. Если считать аренду, коммунальные услуги, страховку, зарплату трех продавцов (двое с неполным днем), и щедрую директорскую ставку для Дори, магазин приносил в месяц около двух тысяч долларов убытка. Роджер покрывал убыток без возражений, хотя наши бухгалтерские системы несколько раз подсказывали ему, что выгоднее будет просто выдавать Дори две тысячи в месяц на карманные расходы.
Дори как раз выставляла на прилавок фарфор с табличкой «Распродажа — За полцены». Гостей она встретила достаточно вежливо.
— Привет, Дон. Здравствуйте, сестра Клотильда. Не хотите ли пару этих красных чашечек? Почти даром!
— Выглядят симпатично, — заметила Клотильда.
— Да, они симпатичные. Только для монастыря не берите. Комиссия по контролю за продуктами питания приказала изъять их из продажи. Будто бы в глазури содержится яд — при условии, что из такой чашки в течение двадцати лет будут пить по сорок чашек чая в день.
— Ой, какая жалость. Но… вы их все-таки продаете?
— Постановление вступает в силу только через тридцать дней, — лучезарно улыбнулась Дори. — Кажется, я не должна была бы рассказывать о таких вещах священнику и монашке, правда? Но честное слово, я продаю такие чашки уже много лет, и еще ни разу не слышала, чтобы кто-нибудь от них умер.
— Может быть, выйдешь с нами на чашечку кофе? — спросил Кайман. — Конечно, пить будем из других чашек.
Дори поправила чашечку и вздохнула.
— Нет, мы можем поговорить и просто так. Пойдемте в мой кабинет. Я все равно знаю, из-за чего вы приехали, — добавила она через плечо.
— Вот как?
— Вы хотите, чтобы я навестила Роджера. Правильно?
Кайман устроился в широком кресле напротив ее стола.
— А почему бы и нет, Дори?
— Господи, Дон, а толку? Он в полной отключке. Он даже не поймет, приходила я или нет.
— Да, его постоянно пичкают седативами. Но иногда он приходит в себя.
— Он просил об этом?
— Он спрашивал о тебе. Что, по твоему, он должен умолять?
Дори пожала плечами, перебирая в пальцах фарфоровую шахматную фигурку.
— Дон, ты когда-нибудь пробовал не совать нос в чужие дела?
Кайман не стал обижаться.
— Это — не чужое дело. Сейчас Роджер у нас единственный и незаменимый. Ты понимаешь, что с ним происходит? Он двадцать восемь раз был на операционном столе. За тринадцать дней! У него уже нет глаз. Легких, сердца, ушей и носа. У него даже кожи не осталось, даже кожи, ее всю сняли по кусочку, заменили синтетикой. С него живьем содрали кожу — за такое людей объявляли святыми, а тут человек должен ждать, пока его собственная жена…
— Ко всем чертям, Дон! — взорвалась Дори. — Ты сам не знаешь, о чем говоришь. Роджер просил меня не приходить, когда начнутся операции. Он думает, что я не выдержу… Он просто не хочет, чтобы я видела его в таком состоянии!
— На мой взгляд, Дори, — тихо ответил священник, — ты слеплена из другого теста. Так ты сможешь выдержать это?
Дори презрительно сморщилась. Симпатичное личико показалось вовсе не таким уж симпатичным.
— Дело не в том, выдержу я или нет, — ответила она. — Послушай, Дон. Ты знаешь, каково это — быть женой такого мужчины, как Роджер?
— Хм, на мой взгляд, неплохо, — удивленно ответил Кайман. — Роджер славный парень.
— Славный, еще бы. Уж я-то знаю об этом не хуже тебя, Дон Кайман. И по уши влюбленный в меня.
Пауза.
— Я что-то не совсем понимаю, — нарушила тишину сестра Клотильда. — Ты что, недовольна этим?
Дори покосилась на монашку, что-то взвешивая.
— Недовольна. Можно и так сказать, — тут она отложила в сторону шахматную фигурку и перегнулась через стол. — Мечта каждой девушки, правда? Найти настоящего героя, чтобы он был красивый, умный, знаменитый, да еще и почти богатый, и чтобы влюблен был в нее без памяти, так что никого, кроме нее, не замечает? Потому я и вышла за Роджера. И не верила в свое счастье.
