Виталий Овчаров - Жестокие истины (Часть 1)
На этом оба господина вежливо раскланялись.
Мастер Годар решил последовать совету городского головы и поселился в "Добром Кравене". Он занял две крайние комнаты на втором этаже, окнами выходящими прямо на улицу. В отличие от других заведений подобного рода, в "Добром Кравене" не водилось ни клопов, ни тараканов, ни даже крыс. Каждую неделю в гостинице меняли постельное белье и травили паразитов цементом и мышьяком. Комнаты были светлые и просторные, напротив располагались общественные бани, и мастер Годар впервые, со дня бегства повеселел. Содержатель гостиницы при первой же встрече счел за нужное предупредить, что он не потерпит в своих владениях никаких кутежей:
-У "Доброго Кравена" по всему побережью высокая репутация. У меня останавливаются люди почтенные, всё заморские гости и негоцианты. А тот, кто любит дебоширить, пускай отправляется в "Веселую Ворону" - самое подходящее местечко для господ офицеров и всяких там юнцов.
Элиот и Аршан расположились в крайней комнате, а мастер Годар - в соседней, с балконом и камином. Весь свой багаж он немедленно потребовал перенести к себе. Как Элиот и полагал, в чемоданах оказались только книги, химические реактивы и лекарства в баночках и разного рода инструменты. Мастер Годар стоял у окна и раскладывал на подоконнике свои драгоценные инструменты. Возьмет, осмотрит со всех сторон, взвесит на ладони и аккуратненько так положит на подоконник. Скоро у него там совсем не осталось свободного места, и тогда он сказал Элиоту, не оборачиваясь:
-Подай-ка сюда мой саквояж.
Он совершенно не следил за тем, что творится вокруг него, поэтому и руку протянул не глядя, и именно поэтому саквояж не удержал и уронил на пол. Черный саквояж приземлился на бок, замок, конечно, не выдержал и открылся, и всё, что только было внутри, высыпалось на пол. Мастер Годар охнул и бросился поспешно собирать вещи. Но было уже поздно: Элиот увидел книгу. Была она очень старой, в десятом переплете, крепко стянутая сыромятными ремнями; бумага давно пожелтела, и в уголках была подпорчена крысами. Таких книг в библиотеке лекаря имелось множество, и Элиот не обратил бы на нее никакого внимания, если бы книга, падая, не раскрылась. Он, остолбенев, смотрел на страницу, и ровным счетом ничего не понимал. Но потом до него дошло: эту книгу не мог написать человек! Самый искусный каллиграф никогда бы не сумел с такой дьявольской точностью вывести и расставить буквы - это было за гранью человеческих возможностей! И тогда Элиот понял: это была та самая КНИГА.
V
Горничная осторожно постучала в дверь, и когда мастер Годар спросил, кому он нужен, ответила, что внизу его ждет человек; нет, нет, ваша милость, не Аршан, я его знаю. Совсем-совсем другой человек, по виду - чей-то слуга.
-Зови! - великодушно согласился мастер Годар.
Человек, который его спрашивал, оказался слугой городского головы. Шмыгая носом и явно робея, он поведал, что заседание Гильдии медиков назначено на сегодняшний вечер, и господину лекарю следует быть в городской больнице во втором часу пополудни.
-Наконец-то! - воскликнул лекарь, вскакивая с кресла, - Я уже совсем устал ждать!
Слуга смущенно потоптался у порога, и рука его сама собой оказалась на уровне пояса, ладонью вверх. Смышленый малый, только пройдоха, с неудовольствием подумал о нем Элиот. Учитель же, как всегда, был расточителен до безрассудства.
-Спасибо, любезный! - сказал он, - Вот тебе за труды.
Слуга просиял и ловко поймал монетку, достоинством в десятую коронера. Когда дверь за ним закрылась, Элиот сказал с нотками осуждения в голосе:
-Напрасно вы ему деньги дали. Он и без того должен был выполнить приказание.
-Помалкивай себе! - беззлобно прикрикнул лекарь, - Не беспокойся: теперь деньги у нас будут!
Элиот покачал головой, но промолчал. Он лучше мастера Годара знал положение вещей и понимал, что кравенские лекари так просто не сдадутся. Какой же поп пустит в свой приход чужака! Ведь тогда его мошна изрядно оскудеет; иначе и быть не может. Элиот мог поклясться, что на испытании мастера Годара ждет большой сюрприз. Он не раз намекал учителю об этой опасности, но тот только отмахивался рукой. Точно так же он когда-то отмахивался от Орозии.
Три дня они уже жили в "Добром Кравене", и все эти дни были похожи друг на друга, как горошины. Ранним утром улицы оглашали истошные крики продавцов рыбы:
-Сельдь! Свежая ночная сельдь!
Элиот, раз разбуженный, не мог больше заснуть: поневоле приходилось привыкать к обычаю кравников вставать вместе с зарей. Не проходило и десяти минут, после того, как гасли последние звезды, как улицы заполнялись толпами людей. Кузнецы, дожевывая на ходу, спешили к своим кузням, от городских колодцев и бассейнов вереницами тянулись водовозы, матери семейств, переговариваясь пронзительными голосами, шли на рынок. Кравен был очень шумным городом: половина жителей хрипела и сипела сорванными связками, а остальные надо, не надо, - кричали так, словно их режут. Учитель запретил выходить Элиоту на улицу, и тому ничего не оставалось делать, как глазеть в окно. В восемь утра приходила горничная с круглыми, как у синицы глазами, и мило краснея, приглашала постояльцев к столу. Завтракали внизу, в столовой, за одним большим столом: и слуги, и хозяин со своей семьей, и постояльцы. Мастер Годар, конечно же, мог потребовать еду в свою комнату, но он был чужд сословных предрассудков, и ему ничего не стоило обедать рядом с конюхом. Наоборот: он хотел как можно больше знать о кравниках, и использовал для этого любую возможность. После завтрака он в сопровождении Аршана уходил гулять, а Элиота запирал в его комнате. А чтобы время не пропадало зря, он заставлял ученика зубрить латынь. Эти часы оборачивались для Элиота сущим мучением. Он догадывался, что мастер Годар запирает его из опасения, как бы он не наболтал лишнего. Тем обиднее было терпеть всё это - Элиот никогда еще не давал повода усомниться в своей надежности. Лекарь появлялся к обеду, а после обеда принимался за Элиота.
-Чем обозначает себя камень в почках? - спрашивал он, как можно суровее.
Элиот должен был отвечать быстро, не задумываясь. Если это ему удавалось, учитель смягчался в лице и начинал разглагольствовать:
-Я заметил, что каменно-почечная болезнь в Кравене процветает, как нигде более. Причиной того является скверная вода и неудержимая страсть кравников к соленой рыбе, маринадам и острым соусам. Вообще, любая местность имеет свой набор болезней: это в равной мере объясняется особенностями кухни и и климатом. В Терцении очень часто умирают от простого гриппа, а в Бардахе люди страдают от лихорадок и бери-бери. Для Кравена обычен избыток мокроты в теле, но не горячей, как на юге, а холодной, истинно северной. Посмотри, как много в городе людей с телами, похожими на студень! Здесь часты кожные язвы, гнилые зубы, радикулит. Зато на всем побережье ты не встретишь ни единого случая малярии или того же бери-бери. Было бы любопытно и полезно составить карты расселения болезней по странам и местностям. Великий Мерк Капишка тоже был озабочен этой мыслью, но ничего у него не получилось - этот труд не под силу одинокому человеку.
