Кристофер Сташефф - «Если», 1996 № 01
Барбара Сигел, Скотт Сигел
ЧУДОВИЩЕ КРОВАВОГО МОРЯ
Задыхаясь и теряя надежду, я мчался по мокрому песку, отчаянно пытаясь найти убежище. После ужасного шторма, что бушевал утром, бежать — все равно что передвигать ноги в огромной миске с вязкой кашей. Но Толстобрюхий Ник, деревенский булочник, грозился поймать меня во что бы то ни стало, поэтому иного выхода я не видел.
Прошмыгнув между двумя домами, я рванул к морю. Вот оно, мое убежище: ряд рыбацких лодок на берегу. Прижав к груди украденный каравай хлеба, я оглянулся. Толстобрюхий еще не достиг полоски песка. Не раздумывая, я нырнул в первую же лодку и накрылся тяжелой сетью.
Не знаю, сколько прошло времени. Если у тебя руки трясутся от страха, и ты лежишь, утопая в дождевой воде и стараясь не дышать, — нет ничего медленнее времени.
Быстро приближающиеся шаги заставили мое сердце вновь пуститься вскачь. Я вжался в дно лодки: теперь из воды высовывался только нос.
Шаги приближались. Все равно пропадать. Я поднял лицо над водой, открыл рот и откусил кусок хлеба: хоть наемся, прежде чем Толстобрюхий побьет меня.
Шаги были совсем рядом. Видел ли он, как шевелятся сети? Чувствовал ли мое тяжелое дыхание? Слышал ли, как я жую его хлеб? Я откусил еще, потом еще и еще, и мои щеки так раздулись, что стали не меньше, чем у дракона.
Шаги смолкли. Хлеб застрял в горле. Я начал задыхаться. С меня стащили сеть. Защищаясь от ударов Толстобрюхого, я прижал ладони к лицу.
Но ударов не последовало.
Я открыл глаза.
— Что это? — озадаченно спросил старик, разглядывая меня. — Никак малыш-эльф собственной персоной?
Я не ответил. Я судорожно жевал хлеб.
Когда наконец я пришел в себя и оглянулся, то увидел, что пляж пуст. Толстобрюхого не было видно.
— Что случилось, эльф? — спросил старик, поймав мой загнанный взгляд.
Я решил сыграть на его добрых чувствах.
— Толстобрюхий Ник не любит меня.
— Толстобрюхий Ник никого не любит, — со вздохом согласился старик. И добавил с хитрой усмешкой:
— Особенно он ненавидит одного эльфа, который таскает его хлеб.
Я покраснел.
— Как тебя зовут, эльф? — спросил он.
— Дьюдер.
— И это все? Просто Дьюдер?
— Хватит и этого, — ответил я, не собираясь вдаваться в подробности. — А вас как?
— Люди зовут меня Шестипалым Фиском.
Я украдкой посмотрел на его руки.
— Не ищи лишнего пальца, эльф, — рассмеялся он. — Когда мать меня рожала, доктор хватил лишку, ну и насчитал на моей руке шесть пальцев. А мать счету была не обучена, поверила, так прозвище и прилипло.
Вдруг рыбак схватил меня за плечи и вытащил из лодки.
— Ну ладно, парень, — сказал он. — Поговорили, и хватит. Тебе никак нельзя оставаться в лодке. А мне в море сейчас выходить.
— Ну да?! — пробормотал я в изумлении. — Все остаются на берегу из-за шторма. И потом, уже слишком поздно: через несколько часов совсем стемнеет.
— После ливня лучше клюет, — сообщил Шестипалый. — К тому же, — добавил он таинственно, — мне нужно поймать одну рыбу, а мое время истекает.
Я понятия не имел, о чем он толкует. Да и, по правде сказать, меня это не очень волновало. Но что меня действительно беспокоило — как не попасться на глаза Толстобрюхому.
— Я поплыву с вами, — быстро предложил я. — Когда вы будете возвращаться, станет уже совсем темно. У меня хорошие глаза, и я помогу вам найти дорогу назад.
Старик засмеялся.
— Не учи меня ходить в Кровавое Море, — сказал он. — Я рыбачил здесь, когда ты и на свет-то еще не появился.
Мне было шестьдесят два года, и по эльфийским меркам я считался подростком, но я не сомневался в том, что Шестипалый Фиск пережил меня на добрых десять, а то и пятнадцать лет. Значит, надо как-то по-другому убедить его взять меня с собой.
— Я буду рад посидеть на веслах за скромную плату всего лишь в десять процентов улова.
Старик задумался.
— Ладно, Дьюдер, — наконец сказал он. — Гребец ты, судя по всему, неважный, но возьму тебя в компанию, чтобы не заснуть темной ночью. И коль уж ты действительно собрался идти со мной, тебе надобно знать, что я собираюсь поймать Чудовище Кровавого Моря.
Я не смог удержаться от смеха.
— Так ты, значит, не веришь, что оно существует? — спокойно спросил старик.
— Сказки все это.
— Твое дело, эльф, верить или не верить, — упрямо сказал старик, — но именно Чудовище Кровавого Моря я и собираюсь поймать. Ты все еще хочешь идти?
Чего я не хотел, так это оставаться с Толстобрюхим Ником. Прикусив язык, чтобы снова не рассмеяться, я твердо произнес:
— Да, хочу.
Он еще не успел ответить, а я уже бросился толкать его маленькую лодку навстречу плещущимся волнам. Только бы он не передумал!
Он внезапно позвал меня:
— Дьюдер!
— Да?
— Получишь два процента улова.
Ура! Я буду рыбачить!
Я греб, пока берег не исчез из виду. Лодка шла медленно; Кровавое Море все еще отходило от шторма. Мне казалось, я сойду с ума от коварных ударов волн. Шестипалый, должно быть, видел мои страдания, но уговор есть уговор, и он не взял у меня весел. Только сказал:
— К сумеркам волны стихнут. Так всегда бывает.
Он оказался прав. Солнце зашло за Кровавое
Море, и красные огоньки запрыгали по успокоившейся поверхности воды. Утих и мой желудок.
Внезапно я заметил, что Шестипалый еще не закинул леску.
— Вы так ничего не поймаете, кроме насморка, — сказал я ему.
— Ты что, уже командуешь? — усмехнулся старик. — Я удил здесь раньше и не нашел Чудовища.
Между тем я снова почувствовал голод. Прежде мне приходилось есть сырую рыбу, и я спросил:
— Можно половить? В конце концов, за мной процент улова.
Он пожал плечами:
— Ладно, уди, а я пока погребу.
Шестипалый налег на деревянные весла, отвернувшись от меня и вглядываясь в сгущающиеся сумерки.
Леска, упав, разрезала красную воду. Я закрыл глаза, наслаждаясь движением лодки.
«А ведь жизнь совсем недурна, — подумал я. — Кто-то гребет за тебя, а ужин сам ловится на удочку». Но тут, как обычно, я вообразил себе гораздо большее: у меня будет целая флотилия рыбацких лодок, каждую будет выводить в море опытный рыбак, принося мне богатый улов. Я буду щедр и отдам им десять процентов прибыли. Тут я остановился и подумал: «Ну уж нет, больше двух процентов они от меня не получат».
Я удовлетворенно улыбнулся. Я прославлюсь как Дьюдер, Капитан Кровавого Моря. Я стану богатейшим эльфом на земле. Другие эльфы будут завидовать мне. Они еще пожалеют, что так плохо со мной обошлись. Ведь я был изгнан с родины, жестоко наказан за мальчишескую глупость. Все избегали меня, и мне пришлось странствовать совсем одному — о, я почти возненавидел себя. Но когда эльфам понадобится моя рыба, понадобятся мои деньги, моя власть и влияние… Вот тогда-то они придут ко мне и скажут: «Прости нас, Дьюдер. Возвращайся домой». А я только усмехнусь и отвечу им так…
