Уильям Форстен - Роковая молния
Кэтлин прилегла вместе с Мэдди, успев вернуться как раз к послеобеденному отдыху девочки. Солнечные лучи проникали в спальню и наполняли ее мягким золотистым сиянием и тем особым теплом, какое бывает лишь поздней весной. Тишину в комнате нарушало только их тихое ритмичное дыхание, все ужасы войны остались где-то далеко-далеко. При виде спящих у Эндрю на глаза навернулись слезы: это был сон невинности, сон усталости и сострадания. Если потребуется, он был готов отдать жизнь, ради сохранения этого мира, ради всех, ради его дочери, чтобы через много лет она жила в таком же мирном спокойствии.
Эндрю снова перевел взгляд на одиноко стоявшего Винсента и ощутил щемящую печаль при воспоминании о том, как плакал молодой солдат, впервые застрелив человека. Война выжигает душу, а у Винсента раны не зажили и причиняли бесконечную боль.
— Все уже собрались.
Рядом с полковником появился Пэт.
— Как настроение у Винсента?
— Он будет сражаться как дьявол, когда придет время, — ответил Пэт.
Эндрю кивнул Бобу Флетчеру, который отвечал за поставку продовольствия, а после гибели Ганса был еще и начальником штаба. Как только Флетчер шагнул на невысокий помост, установленный в задней части шатра, разговоры стали стихать.
— Ну что ж, черт побери, пора начинать, — проворчал Боб на едва понятном русском языке.
По шатру пронесся приглушенный смех, и несколько сотен офицеров стали рассаживаться на грубо сколоченных скамьях, полукругом стоявших перед помостом. Римские военные расположились в задней части юрты, поближе к переводчику. Эндрю быстро поднялся на возвышение, громко попросил всех успокоиться, и в шатре установилась полная тишина. Эндрю обернулся к отцу Касмару и жестом пригласил его занять место на помосте.
Глава церкви взошел на помост, и все присутствующие — русские, янки, даже римляне — склонили головы. Патриарх с приветливой улыбкой благословил собрание, похлопал Эндрю по плечу и тихо вышел.
Ветераны 35-го полка, почти все бывшие выходцами из Новой Англии, где к католицизму относились более чем подозрительно, приняли патриарха Руси с удивительной и искренней любовью. Он никогда не пытался обратить вновь прибывших в свою веру, зато охотно принимал участие в сооружении различных храмов и часовен в Суздале. Довольно много ирландских католиков, составлявших большинство 44-и Нью-Йоркской батареи, присоединились к русской церкви. В Перме они видели того же самого Бога, которому всегда поклонялись и считали, что Кесус — это просто местное произношение имени Иисуса. Русская православная религия с немалой примесью славянского язычества жила в этом странном мире уже более тысячи лет, с момента появления русского населения. Отец Касмар не возражал против Святого Патрика, и зеленая икона покровителя Ирландии вскоре появилась в русской церкви вместе с новым витражом с изображением трилистника, заменившим выбитое при обстреле стекло.
— Джентльмены, очень скоро нам предстоит долгий путь, так что я предлагаю сразу перейти к делу, — начал Эндрю.
Тишину в шатре нарушал только отдаленный шум поднимавшегося аэростата, направлявшегося на разведку в сторону Суздаля.
— Завтра заканчивается тридцатидневный срок траура по кар-карту мерков Джубади. Я счел целесообразным собрать вас всех сегодня, поскольку в такой спокойной обстановке мы сможем собраться в следующий раз только после окончания войны.
Все взволнованно заерзали. Каждый из них знал, что это странное перемирие, подарившее им драгоценное время, подходит к концу, но тем не менее слышать об этом было нелегко. Через несколько дней им снова придется сражаться за свою жизнь.
— Я хочу в общих чертах изложить вам план действий, чтобы каждый представлял себе всю картину в целом. Позже, на совещаниях с командующими корпусами, вам сообщат все необходимые детали. Понимаю, что вас неприятно удивит мое выступление, но другого выхода у нас нет.
Эндрю Кин немного помолчал, глядя на Калина. Старый друг был шокирован, услышав о плане полковника, и до сих пор не мог до конца с ним смириться.
— Я знаю, все вы надеялись остановить орду на подступах к Кеву, но, боюсь, это невозможно.
— Отдать им всю Русь?
Бригадный генерал поднялся со своего места и гневно посмотрел на Эндрю. Его протест вызвал всплеск шепота в шатре.
— Это и моя земля тоже, — сдержанно ответил Эндрю, стараясь показать всем, что его решение останется неизменным. — Здесь, в Суздале, родилась моя дочь, Русь дала нам возможность выжить. Но я вовсе не стремлюсь к тому, чтобы мои исковерканные кости были похоронены в этой земле. — Поколебавшись, он добавил: — По крайней мере до тех пор, пока я не стану совсем старым.
Негромкий смех ослабил напряженность, но не снял ее до конца.
— Завтра мерки похоронят своего кар-карта. Начиная со следующего утра они будут проходит в день более пятидесяти миль, и максимум через четыре дня будут здесь.
Эндрю обернулся к первой из карт, на которой красными стрелками были обозначены вероятные направления движения колонн противника. От стен Кева до самой Вазимы каждая дорога была оснащена ловушками, колодцы забиты камнями, мосты сожжены, дно каждого речного брода утыкано острыми кольями, лесные просеки завалены деревьями. После распространения рассказа о крестьянине, который перед приходом врага посадил ядовитых змей в бочку, где всегда хранились продукты, все гадюки в лесах были переловлены его последователями.
Эти тридцать дней дали им возможность вернуться, чтобы разрушить все, что могло пригодиться врагу, чтобы вывезти несколько тысяч тонн оставшегося продовольствия. Содержимое зернохранилищ было перевезено по воде на склады Рима или спрятано до лучших времен в северных лесах. Последние группы беженцев уже добрались до Рима своим ходом. Даже сейчас еще работали бригады, снимавшие рельсы к востоку от Вазимы. Сотни тони металла поступали в Рим. Он пойдет на изготовление пушек и винтовок или будет сохранен до тех пор, когда начнутся восстановительные работы.
Они успели сделать все это. Но успокаиваться было нельзя.
То, что мы сделали, наверняка замедлит их продвижение. — сказал бригадный генерал.
Эндрю повернулся к стоявшему в стороне Бобу Флетчеру, предоставляя ему слово.
— Вы знаете, что моя обязанность — снабжать армию провизией, — начал Боб, тщательно подбирая русские слова. — Исходя из нашего собственного опыта, мы можем приблизительно вычислить возможности орды.
Боб отступил к карте и обвел рукой территорию Руси.
— Наша земля между морем и лесом от Нейпера до Вазимы занимает около тридцати тысяч квадратных миль, почти столько же, сколько и штат Мэн. Прошедшие тридцать дней мерки находились к западу от Нейпера, продвигаясь вдоль военной железной дороги и вдоль Старой тугарской дороги, как вы ее называете. Там несколько миллионов этих ублюдков, более полутора миллионов лошадей и около полумиллиона голов других животных. Согласно докладу Буллфинча, поднимавшегося на своем броненосце вверх по Нейперу, все они по-прежнему там. Но они должны есть, а мы решили в этом не участвовать.
