Герберт Франке - Стеклянная западня
Фил кивнул. Посеянные им семена давали первые всходы.
Вокруг центральной цилиндрической части расположены концентрические кольца. Всего три. Они связаны друг с другом переходами. Они словно образуют конус, раскрытый вперед. Представляешь? С центральной цилиндрической частью это выглядит как волчок. Фил вспомнил то, что видел сам.
— Ив кольцах жилые отсеки? — спросил он.
— Да. Мы сейчас находимся в среднем-это медсанчасть. Во внешнем находится жилой отсек, там помещаются медсестры и шеф. Когда у нас было много раненых, мы на время большинство помещений переоборудовали под палаты. Но теперь они пусты. В этом кольце — мы называем его третий этаж-есть гостиная, есть общие помещения с баром и маленьким салоном для танцев, есть кино- и видеозал, читальный зал, душевые, столовая. К столовой примыкает кухня и продовольственный отсек. Все вещи не самой первой необходимости расположены на первом этаже, во внутреннем кольце.
— И все это вращается, — сказал Фил, это был не вопрос, а скорее констатация.
— Да, вращается, — подтвердила Крис. — В результате во внешнем кольце создается нормальная сила тяжести, во внутренних кольцах она чуть меньше.
— Я заметил это, но не сразу, — сказал Фил, — а когда впервые попробовал по-настоящему сесть. Заметил, что у нас здесь сила тяжести меньше. А когда я смотрел наружу, мне казалось, что звезды вращаются.
— Кольца соединяются шахтами. Там лифты. Прежде я никогда не бывала на первом этаже. Зачем мне складские помещения?
Фил молчал, и Крис сделала небольшую паузу, у него возникло впечатление, будто она намеренно затягивает рассказ, будто что-то мешает ей перейти к сути.
— Итак, ты спустилась на первый этаж, — сказал он, побуждая ее говорить дальше.
Погруженная в свои мысли, Крис разглаживала складки на простыне, обтягивающей надувной матрац. Потом снова заговорила:
— Я спустилась на лифте. Это удивительное чувство, когда едешь на лифте. Он приходит в движение, как обычный лифт, и ты чувствуешь толчок. А потом возникает ощущение, будто он замер, хотя на самом деле он движется, и когда наконец он вправду останавливается, чувство. такое, будто летишь в бездну, глубже и глубже. Это чувство остается надолго, даже когда выходишь. Из лифта я попала в коридор. Все в точности как на втором и третьем этажах. Множество дверей справа. А слева огромные иллюминаторы. Сквозь них видна корма, а за нею вдали Земля, Солнце. Землю видно до сих пор. Она самая яркая звезда в той части неба.
Крис взглянула на ручные часики.
— Мне нужно спешить. Так вот, я вошла в коридор и заглянула наугад в несколько отсеков — внутри были за пасы, емкости самых немыслимых форм, картонные и пластмассовые упаковки, стекло, а еще крупные предметы, детали каких-то машин, несколько тракторов, катера на воздушной подушке, они упакованы целиком, и еще несколько огромных предметов, разобранных на отдельные части. Должно быть, это краны, конвейеры, машины с горючим и тому подобное.
— Дальше, — настаивал Фил, когда Крис вновь сделала паузу. — Ты нашла их там, внизу, рядом со складами?
— Да, — сказала Крис. — Но это… это что-то призрачное. Я ужасно испугалась… но это ведь не обязательно что-то плохое. Просто я не сразу поняла…
— Что это было? — нетерпеливо перебил Фил.
— Я подошла к двери. Открыв ее, я тут же увидела — это необычный склад. Сначала я различила несколько каталок, применяемых для перевозки больных. Было темно, глазам надо было привыкнуть. Вдруг у меня возникло чувство, что я не одна. В тусклом полумраке что-то шевелилось… Я словно почувствовала это движение. Может, еще и потому, что услышала что-то — какой-то тихий плеск… Потом я увидела… Помещение вытянуто в длину, как все большие отсеки на корабле. Вдоль обеих стен — стеллажи, а на них-большие стеклянные резервуары, по форме и размеру похожие на гробы. В них лежали они. Друг подле друга, очень аккуратно упакованные. Их нельзя было отчетливо разглядеть, все окутывал какой-то туман или дымка. Стекла изнутри запотели.
А головы их были в масках, словно на всех надели противогазы, возможно, это и были противогазы, но без стекол для глаз. Смотреть жутко… Словно все они слепые. Но самым страшным было другое-они не спали. Нет, сном это назвать нельзя…
Она внезапно замолчала, казалось, это было выше ее сил. Фил погладил ее по руке, дал несколько секунд передохнуть. Потом сказал:
— Но ведь они не могут быть… мертвы?
— Нет, ты представить себе такого не можешь, — прошептала Крис. Она смотрела вдаль мимо Фила, а там было что-то страшное. — Они не мертвы. Они шевелятся. Но они и не бодрствуют… Их движения неуклюжи, словно они деревянные… И абсолютно механические, будто внутри мотор, заставляющий их двигаться, как манекены на витрине. Да, они двигались, будто упорно и отчаянно стремились освободиться из захлопнувшейся стеклянной западни. Не все, но многие из них. Потом некоторые успокаивались, впадали в неподвижность, и начинали двигаться другие, до тех пор не шевелившиеся, они вздрагивали, барахтались, дергались… Не сильно, так, слегка… словно намеревались сделать что-то определенное. Нечто безжалостное заставляет их двигаться-и в то же время не дает свободы…
Склонившись, она опустила голову на плечо Филу.
С трудом выстроенное здание ее самообладания рухнуло. Фил, — прорыдала она, — я не могу больше думать об этом, я не выдержу… при мысли о них… при мысли, что ты…
Успокойся, — сказал он. Не имело смысла говорить что-то другое. Не важно, что он скажет, лишь бы успокаивало. — Успокойся! Не плачь! Все будет хорошо!
Он шептал вечные слова сочувствия и понимания, которыми утешают детей, когда они разрыдаются. Он говорил и гладил ее волосы, щекотавшие ему щеки. И хотя больным был он, а она медсестрой, сейчас он чувствовал себя сильнее, он понимал, что она ищет у него защиты, и готов был ее защитить. Он вдыхал аромат ее светлых волос, ощущая его как высший дар. Его охватило желание бороться за девушку, доверившуюся ему и готовую подчиниться его воле. Это был подарок, самое ценное, что только можно вообразить в этом огромном мертвом мире, — преодоление безграничного одиночества.
Несколько минут было тихо. Когда он заметил, что дыхание ее успокоилось, он приподнял ее подбородок и заставил взглянуть себе в глаза.
— Сейчас мы должны держаться вместе, — сказал он. — Вместе мы найдем путь, что выведет нас отсюда.
Как бы плохо ни обстояли дела, пока есть воля изменить ситуацию к лучшему, есть и надежда. Ты веришь мне?
— Да, — выдохнула Крис.
— Тогда запомни это. Навсегда запомни. И сразу будет легче. А сейчас иди к себе. И не забывай, что я сказал.
