Кир Булычёв - «Если», 1998 № 04
Тесей был ошеломлен, но все же припомнил, что в лабиринте хронология достоверна не более, чем светофоры в Древнем Риме, и уж никак не директивна, и вы свободно можете столкнуться с плодами своих будущих злодеяний прежде, чем имели удовольствие совершить их.
— Но если я тебя не спасу, — продолжала Ариадна, — то позднее рискую потерять страстную любовную сцену с Дионисом. Выбора у меня нет — держи, Тесей, то, что тебе нужно!
С этими словами она сунула в пальцы герою флакончик с густой переливчатой жидкостью, и Тесей мгновенно узнал продукт олимпийского производства — настоящую сому, отсвечивающую зеленью, с руническими письменами на стекле.
— Это же сома! — радостно воскликнул Тесей, вглядываясь в руническую этикетку. — Благословенная божественная сома, без которой любой человек, даже герой, при встрече с саможалельной травкой может рассчитывать только на то, чтобы пасть жертвой, поскольку следящее устройство сидит себе на груди, стараясь не замарать коготков…
Вытащив восковую затычку щипчиками, которые всегда держал при себе именно на такой случай (древний эквивалент многоцелевого армейского ножа), Тесей осушил флакончик до дна, а затем высосал, разжевал и проглотил осадок. И вот он, прилив бодрости! В горле заклокотал резкий торжествующий смех, но Тесей подавил веселье — следящее устройство в облике кота раздраженно произнесло:
— Покончи с этим, пожалуйста. Быстрее!..
С помощью сил, дарованных божественной сомой, Тесей напряг волю мощнее, чем кто бы то ни было с самого начала Вселенной. И из чистого безумия, из человеческого упрямства вызвал к жизни китайский ресторанчик. Секунду-другую тот неуверенно покачался, красно-оранжевая пагода призрачно наложилась на паутину и на атакующую саможалельную травку в черной паучьей шапочке. А затем — развязка. Свершилось нечто новенькое, и саможалельная травка, паутина, отброшенная роликовая доска, паучья шапочка — все исчезло, провалилось обратно в смутное царство нереализованного, неоформленного, несвершенного.
К ресторанчику Тесей приближался с крайней осторожностью: творения подобного рода могут внезапно испариться, оставляя вас с пересохшим горлом и гнусным чувством, что вы спали не в той постели.
Однако данный ресторанчик выдержал испытание на прочность и остался в целости даже тогда, когда герой вошел внутрь и бесстрастный китаец-официант усадил его за столик. Тесей заказал ассорти из закусок и, ощутив острый коготок, впившийся в плечо, поспешно добавил:
— И еще чашку супа для моего кота…
21. Минотавр и Мидас.Минотавр отправился на аудиенцию к Мидасу, надеясь призанять деньжат на рогоэктомию. Дворец Мидаса был великолепен. Минотавр проскакал мимо благоустроенных лужаек и искусственных озер, мимо статуй героев, беседок на возвышениях, разрушенных храмов и в конце концов подошел к главному зданию. Мажордом в форменной ливрее провел гостя по бесчисленным коридорам, тускло освещенным и увешанным посредственными картинами на классические сюжеты, через укрытые листвой внутренние дворики в приемную, спрятанную в самой глубине дворца.
Мидас, самый богатый из богатеев древнего мира, толстенький коротышка с седой козлиной бородкой, сидел за длинным столом, заваленным пергаментными свитками и восковыми табличками. У него была пишущая машинка, способная наносить клинописные знаки на глиняные поверхности. В углу клацал телеграфный аппарат, а рядом расположился компьютерный терминал. Несмотря на свою любовь к традициям, Мидас понимал, что без всего этого ему нынче не обойтись.
Царь Мидас был радушным хозяином. Он предложил Минотавру тарелочку светло-желтого мороженого, а затем тщательно выбранное фирменное блюдо — бланшированные соловьиные язычки под сухарным соусом.
Еще не дослушав просьбу Минотавра, он начал отрицательно трясти головой. Видишь ли, Минотавр, ты явился в неудачное время: валютный рынок еле дышит, процентные ставки взлетели (или наоборот), но в любом случае с деньгами туго, и о займах отдельным личностям в настоящий момент не может быть и речи. Сам Мидас очень сожалеет об этом, ему хотелось бы удружить Минотавру. Царь — большой поклонник мифологии и прекрасно осведомлен о вкладе Минотавра в эллинские представления о природе вещей; он безусловно уверен, что Минотавр навеки обеспечил себе место в, истории. Глубочайшее уважение, испытываемое царем к Минотавру и идеалам, какие тот отстаивает, делает вынужденный отказ еще болезненнее: лично он, Мидас, хотел бы предоставить заем, и незамедлительно, если бы это зависело только от него, сердце у него, у Мидаса, как известно, доброе, однако он подотчетен совету директоров, которые держат его на тугом поводке, и не вправе принимать самостоятельные решения. Увы…
Мидас так долго распространялся об унизительных ограничениях, которые окружают его со всех сторон и ущемляют его право ссужать деньги тем, кому он искренне хотел бы помочь, что Минотавр даже начал жалеть его. Бедный замороченный царь, со всеми своими легендарными сокровищами, со своим золотым прикосновением, с кредитным рейтингом высшей категории, оказывается, не вправе принять участие в делах, самых для него небезразличных!
Что оставалось делать? Минотавр заявил, что все понимает, и стал почтительно пятиться к выходу. Но уже в дверях Мидас остановил гостя вопросом:
— Да, между прочим, а для какой надобности тебе нужен заем?
Минотавр рассказал про рогоэктомию, которая превратит быка в единорога. Мидас на мгновение задумался, потом схватился за телефон и жарко зашептал что-то в трубку на фригийском диалекте, которого Минотавр не понял бы, даже если бы разобрал слова. Положив трубку, Мидас подозвал Минотавра и вновь предложил присесть.
— Дорогой мой, тебе следовало бы упомянуть про операцию с самого начала. Я ведь не подозревал о ней. Я решил, что тебе, как многим героям и чудовищам, потребовались деньги на какие-нибудь фривольные затеи. Однако рогоэктомия — предприятие явно мифического характера, то есть именно такое, какие мы стараемся поощрять. В конечном итоге, Дедалов лабиринт весь держится на мифологии, не правда ли? И еще, скажи на милость, как ты намерен поступить с отпиленным рогом?
— Честно говоря, не задумывался, — признался Минотавр. — Наверное, поставлю на каминную доску как сувенир.
— Тогда ты, по-видимому, не станешь возражать против того, чтобы расстаться с этим рогом, раз уж рог, так сказать, расстался с тобой?
— Вероятно, не стану. Только я не совсем понимаю…
— Я устрою тебе заем, — заявил Мидас.
— А как же валютный рынок? И процентные ставки? И совет директоров?
