Игорь Смирнов - Гармана
Рич Барет ждал долго, боясь приблизиться, и уже намеревался уйти, как вдруг эрат Антел заметил его.
- А, вы...
Ученый с минуту смотрел на Барета, как бы силясь вспомнить, кто же перед ним и почему здесь, потом невесело улыбнулся и тихо, словно виноватый, сказал:
- Вот видите, дружок, начинаю иногда забывать... Старость? Вряд ли, совсем недавно я себя чувствовал вполне отлично!... Прошу вас, сядьте вот сюда и послушайте, до какой нелепости я додумался. По моему разумению получается, что создатель есть! Есть или был. Да, да - без руководства, без подсказок наш народ не поднялся бы так быстро к высотам культуры и знаний! Неужели все-таки правы гнофоры? Неужели всю жизнь я создавал небо без звезд и цветы без запаха?
- Рыба в небе... Почему вы так говорите, почтенный эрат?
- Кому нужно то, что мы делаем сейчас? - вопросом ответил ученый. Он поднялся - маленький, плотный, с умными усталыми глазами. - Пойдемте со мной, дружок. Хочу кое-что показать вам. Ибо друзья Синего Пустынника мои друзья!
Миновав сад, они приблизились к двухэтажному зданию с высокими башнями.
- Не пойму я гнофоров, - как бы раздумывая вслух, сказал Фрет Антел. - Почему они всячески тормозят совершенствование и все достижения науки прячут в сундук? Для чего?... В чем-то они, пожалуй, правы. Умышленно или случайно, но правы.
- Не могу поверить, почтенный эрат.
- Я не заставляю верить. Однако убежден, что люди должны идти в своем развитии постепенно, шаг за шагом - только тогда они все поймут и усвоят. А если возьмут сразу многое?.. Тогда станут похожи на младенца, которому дали в руки угломер или трубу дальновидения...
Они миновали охрану перед входом в здание и по узкому коридору вошли в обширный зал, где между перегородками трудились люди. Не отвлекая их от дела, Фрет Антел знакомил гостя:
- Вот Ат Гурт. - Он показал на молодого человека. - Сейчас работает над чувством времени у животных. Он открыл чудесный мир: оказывается, даже у кур есть свой язык, фруктовые деревья чувствуют музыку, пчелы понимают друг друга с помощью танца; дерево и вообще любое растение способны чувствовать боль и плакать. Они живые, эрат, как и мы, люди, однако у них своя, неведомая нам жизнь!.. Ат Гурт пришел к заключению, что пихта, туя, розмарин и кое-что другое, взятое вместе, особенно с добавкой можжевельника, выделяют такие запахи, которые не только снимают головную боль, но и повышают настроение человека. Это открытие сейчас крайне необходимо, поскольку гарманы с прекращением воздействия начинают мучиться головной болью и нервным расстройством. - Фрет Антел с гостем прошли дальше. - А вот Ла Цирт. Изобрел водяные часы и подъемные приспособления. Сейчас работает над жнейкой, которая, по его расчетам, за шестую часть суток сорвет столько колосьев, сколько семь землепашцев за весь день. Каково, дружок?
Они приблизились к следующей секции, руководимой долговязым флегматиком Роном Кари, который сделал удивительное приспособление, способное само, без вмешательства человека, наливать воду в сосуды определенными порциями. Заслуга его состояла еще и в том, что он усовершенствовал ткацкий станок, отделив нити основы, - четные от нечетных, - двумя специальными штырями. Это позволяло поддевать челнок под все нити одним движением. Совсем недавно он предложил для работы каменных жерновов применять водяное колесо с лопастями и силу ветра. Ему же принадлежит изобретение зубчатых передач.
Эрат Барет интересовался каждым изобретением, каждой живой мыслью ученых и часто подолгу задерживался то в одной, то в другой секции.
В отделении врачевателей они застали веселый переполох: при вскрытии в желудке у лягушки был обнаружен уж! Эта сенсация облетела все здание и породила кучу всевозможных предположений. Когда же наконец волнение улеглось и люди стали расходиться, Барет обратил внимание на странное подобие человека, состоявшее будто из грубого переплетения паутины.
- Что это? - спросил он, различив лицевые кости черепа и почувствовав жуткий холодок между лопатками.
- О! - Глаза ученого заблестели. - Наша гордость, дружок. Старый Ланти нашел способ сохранения кровеносных нитей с помощью особого состава жидкости, которую вводили внутрь...
- Живому?!
- Да. Но пусть вас не пугает мое признание: Урги был опасным преступником и суд приговорил его к смерти. Мне с трудом удалось убедить власти отдать Урги для опытов.
- Все равно жестоко, эрат!
- Разумеется. А что бы сделали вы на нашем месте, когда так была необходима модель сложнейшей системы, расположения кровеносных нитей? Может быть, меня несколько оправдает в ваших глазах то обстоятельство, что Урги был усыплен, прежде чем ввели в его тело жидкость. Так или иначе, большие открытия должны в конце концов оправдать вынужденную жестокость.
Барет молчал, и эрат Антел со вздохом продолжил:
- Много больных мне удалось избавить от ожирения благодаря подобной жестокости: я заставлял их голодать - жили они только на воде и травах - и вот теперь эти бедняги целуют мою одежду в знак благодарности. А было время, когда они называли меня извергом. Однако оставим это. Разве вам не интересно знать о внутреннем строении нашего тела, о функциях каждого органа, о многом и о многом другом, чего люди никогда не постигнут без наших опытов? Знание не должно останавливаться ни на миг, иначе люди будут блуждать в бескрайней ночи загадок и тайн. Нет преграды, равной преграде невежества!
Фрет Антел повел гостя дальше. И вот там, во второй половине здания, Рич Барет действительно задал себе вопрос: для чего это? Он проходил мимо подвешенных и изолированных от тела мозга, ноги, сердца, мимо отдельных частей каких-то, безусловно, грандиозных машин, которые никогда не будут созданы полностью, потому что изобретатели ныне сами не знали их назначения.
- Дальше не пойдем, - хмуро сказал эрат Антел. Он сел и склонил голову. - Беда в том, дружок, что не один я начинаю страдать забывчивостью: по-видимому, это участь многих гарманов.
- Что же с нами происходит, почтенный эрат?
- Нет больше подсказок создателя... или как его? Вот мы и растерялись, не знаем, что теперь делать. Чем дальше, тем тяжелее сознание своей беспомощности перед надвигающимся несчастьем! - Он сдержанно вздохнул, тяжело поднялся и толкнул ближнею дверь. - Вот полюбуйтесь: еще одна нелепость.
Молодой человек заглянул в комнату, и волна озноба прокатилась по его телу. За прозрачной перегородкой, в просторном бассейне, заполненном до краев водой, стоял человек. В глазах его была тоска одиночества и мольба о свободе. Рич Барет бросился к бассейну и припал к холодному стеклу - оно обожгло его руки. Необычный пленник робко приблизился и беззвучно пошевелил губами.
