Александр Маслов - Голубая Саламандра
тебя и наш род.
- О, Гекра! Я все понимаю - ты решил убить меня! Выходит, я утром слышала не ложь, начатую злыми языками, а всю правду! Ты решил убить меня. Если бы была жива мать, она ответила бы тебе!… Я не пойду в верхний храм!
- Выбор сделан, дитя. - Рука Тимора ослабла, и он заговорил тише: - Ты очень похожа на мать. Верю, к ее красоте в тебе прибавится терпение и силы. Ты должна спасти Аттлу и вернуть презревших нас богов. Запомни, дочь моя, ступаешь туда ты не жертвой, а освященной душой, которая призвана вновь обратить взор вечных. Я слишком люблю тебя, чтобы желать хоть малого вреда. Плачь. Плачь до вечера, потом я приду и высушу слезы.
- Я не проживу там и дня!
- После первой ступени посвящения ты сможешь вернуться сюда
- Я ненавижу тебя!
Тимор ушел. Ардея, обомлев, стояла посреди зала, судорожно вдыхая дымный воздух, потом отдернула занавес и, шатаясь, вышла в спальню. Она упала на постель, убранную мягкими как морские волны подушками, но не находила покоя: казалось, ее оплетает, душит драконье тело Эрхега или упомянутые отцом слова из "Века Эрди", звучащие проклятием ревнивых богов. Пытаясь вернуться в последний сон, она представляла несущегося во весь опор Арума, на могучем коне и верного Тиохора, но виделся ей дом Атта, где, если не спасет Эги, ей суждено медленно умирать, подчиняясь суровым древним, как сама святыня, законам.
Серебряный дельфин в клепсидре приближался к метке: истекал четвертый шаг Солнца. Ардея встала, открыла дверцу в стене. Из множества нарядов она выбрала бирюзовое, прошитое пурпурными нитями сари, и легкую накидку. Сбросив прежнюю одежду, она подошла к зеркалу и разглядывала свое отражение, отмечая, что груди ее стали полнее, а бедра округлы, словно плавные линии Аилии - иорской богини танца и вечерних грез. Ардея берегла ее статуэтку, вырезанную из розового камня и чудно светящуюся при луне. Когда-то ее привез Криди… Криди! при воспоминании о нем сердце девушки учащенно забилось. Она вскинула руки и распушила длинные волосы, представляя, как такой, совсем взрослой, отбросившей вуаль, за которой желания, потомок героя будет любить ее еще сильнее. Словно испытав прикосновение его ласковых рук, она томно вздохнула и чуть покраснела. Кто посмеет разлучить их?! Нет! Она никогда не войдет в святилище Атта. Как бы не принуждал Тарг и отец! Никогда! Там вечная тишина и холод; там равная пропасти тайна, власть Чисел; и нет ни радости, ни светлых красок дня. Оттуда нет возврата к любви.
Облачившись в новое платье, Ардея присела в углу у очага. Прощаясь со всем родным и памятным в огромном доме, она вспоминала роспись стен со сценами волновавших ее легенд; птиц в саду и любимых лошадей, перебирала украшения с редкими камнями со дна моря и далеких стран. Потом вдруг спохватилась, достала вещицу, без которой не могла уйти: диадему из странного, легкого, как воздух металла. Давно царственный предок добыл ее в стране аоттов, одолев бескрайние просторы Ильгодо населенные чудовищами и демонами, долго скитаясь в лабиринте северных гор. То тоже была легенда, самая чудесная среди известных.
Ардея убрала украшением волосы и взглянула в зеркало: искрящийся венок - листья и саламандра, гибкая, будто молодая ветвь среди них.
Молоточек в клепсидре обозначил пятый шаг Солнца. Не задерживаясь ни мгновения, Ардея поспешила из дворца.
Еще на полпути она с неудовольствием отметила скопление народа у пирамид пилонов. В этот час там всегда было людно: стражи едва успевали пропускать колесницы и всадников, прибывших ко двору. На площади между блестящих на солнце гранитных львов, заметных еще с Илодовой дороги, наверняка толпились соглядатаи Совета и всякий, любящий интриги, сброд. Ардея недоумевала: зачем Эги избрал для встречи именно Белые Ворота? Это был не похоже на осмотрительного и надежного хранителя. Скрывая лицо флером, будто защищаясь от пыли поднятой лошадьми, она прошла мимо свиты Темра, совсем оробела, когда увидела впереди лиловые плащи воинов Верхнего храма. В довершение всему десятник узнал ее, и легионеры, ударяя в щиты, трижды приветствовали великородную дочь. В этот момент всадники в одеждах портовых смотрителей остановились у ворот и дружно огласили:
- Криди возвращается! Радуйтесь! Криди! Корабли у Острого мыса!
- Криди возвращается! Криди! - подхватили солдаты Лантийского гарнизона, рядом возликовали другие, верховые бросились разносить весть по округе.
- О, боги! - Ардея слышала, как воздух сотрясается сотней голосов, в унисон им вздрагивало ее сердце. Она почти упала в руки подскочившего Эги.
- Бери колесницу! Немедля в порт! - прошептал он. - Я догоню! Не раздумывая, девушка подбежала к экипажу и тронула тройку коней к распахнутым воротам. Стражи покорно расступились, а толпа тише, но с прежним волнением роптала о прибытии высочайшего аргура и возможных переменах в Лантийских хорах.
- Остановите ее! - крикнул Эги, когда колесница вылетала на дорогу и понеслась по ту сторону стены. - Нельзя ее было выпускать?! - с досадой бросил он растерянному караулу. - Неизвестно еще: Криди то или нет! Вы что- с ума посходили?! Отпустить дочь правителя без охраны! Закрыть ворота! Я - за ней, а вы направьте всадников Акуба следом!
Управляя тройкой длинногривых буланых коней, Ардея была на верху блаженства. Ветер развивал ее волосы, трепетал серебристо-синий флер; глаза смотрели в сторону Океана, волны которого несли корабли Криди. Не сдерживая резвых скакунов, она свернула к домам Таны: углы их украшали исполинские сказочные фигуры, а дорога вдоль шпалеры кипарисов казалась золотой от устилавшего ее песка. За аркой колеса снова зазвенели по мостовой, и она уже мчалась, огибая чашу Арены Роз, где в дни празднеств прекрасное сочеталось с безумным, а искусству сотен восторгались тысячи. Избегая столпотворения в центральных кварталах, Ардея направлялась дорогой к маяку и все больше распалялась ездой и мечтами о близкой встрече с Криди. Эги нагнал ее лишь у обелисков перед холмом Ины.
- Сворачивай! - крикнул он. - Сворачивай налево и остановись. Ардея пыталась что-то возразить, но начальник стражей сам придержал коней и, перебравшись в колесницу, направил ее к кварталам Нолла.
- Нас преследуют, - пояснил он. - Ты хорошая возница, только здесь разумнее довериться мне.
- Кто преследует, Эги?!
Оглянувшись, Ардея тоже увидела стремительных всадников появившихся со стороны реки. Эги не отвечал: кони мчались по закрытой днем для верховой езды улице, и все силы он тратил на удержание громыхающего экипажа на рытвинах и виражах и на выкрики: "Остерегись!" Избитая дорога была на пользу преследователям. Они быстро настигали.
