Брайан Плант - «Если», 2002 № 05
— Думаю, сегодня ночью вам это удастся, Реджина, — пообещал доктор Корт. — А пока я пытаюсь вызвать Диогена на откровенность. Пусть скажет, что тут творится. Уж ему-то наверняка это известно. И если вы пропустите первую часть, Диоген, насчет того, что все остальные ученые, по сравнению с вами, просто дети малые, это значительно ускорит дело. По-моему, перед нами один из ваших экспериментов, вроде… о, нет! Лучше не думать об этом. Расскажите лучше о дыре на углу и о том, что из нее лезет! Объясните, почему люди приходят домой два или три раза, а когда переступают порог, обнаруживают, что уже сидят за столом. Растолкуйте, как потрясающая воображение тварь через секунду становится такой знакомой, что ее не отличишь от хозяина дома. Дошло до того, что я не уверен, который из этих Гомеров приходил в мой офис полчаса назад и с кем я вернулся в этот дом. С одной стороны, они двойники, с другой — совсем нет.
— Мой Гомер всегда странновато выглядел, — вмешалась Реджина.
— Если руководствоваться визуальным наблюдением, они совершенно различны, — пояснил Диоген. — Но ведь никто не принимает во внимание визуальный показатель, разве что в первый момент. Наше восприятие персоны или вещи куда сложнее, и визуальный элемент занимает в нем весьма малое место. Итак, один из них Гомер в гештальте-два, а другой — в гештальте-девять. И не делайте глупости: не воображайте, что это одна и та же личность.
— Господи, сохрани и помилуй! — взмолился Гомер-человек. — Ладно, валяйте, Диоген, делайте, что хотите.
— Попытаюсь объяснить. Начну с моих комментариев к Филано^ вым Выводам о силе тяжести. Я беру их противоположный вариант. Филан никак не может понять, почему сила тяжести так мала во всех мирах, кроме одного. Он утверждает, что сила тяжести этого отдаленного мира типична, а сила тяжести во всех остальных мирах — атипична в результате математической ошибки. Но я, основываясь на тех же данных, заключил, что сила тяжести нашего мира не только не ослаблена, но даже слишком велика. Раз в сто больше, чем необходимо.
— Но с чем вы ее сравнивали, когда решили, что она чересчур велика? — вмешался доктор Корт.
— Мне не с чем сравнивать, доктор. Сила тяжести всех, кого я смог проверить, больше, чем нужно, раз в восемьдесят — сто. На это есть два возможных объяснения: либо мои вычисления и теории неверны, что маловероятно, либо в каждом случае в наличии имеется около ста тел, обладающих массой и объемом и занимающих одно и то же место в одно и то же время: Стулья Старого Кафе-Мороженого! Теннисные Туфли в Октябре! Запах Скользкого Ильма! Ярмарочные Зазывалы с Чирьями на Носах! Рогатые Жабы в Июне!
— Я довольно легко следовал за вашей мыслью… до стульев в кафе-мороженом, — перебил Гомер-чудовище.
— О, я сумел проследить связь, даже когда дело дошло до теннисных туфель, — заверил Гомер-человек. — Мне даже понравилась эта штука с космической теорией. Но вот на скользком ильме я споткнулся. В толк не возьму, каким это образом он иллюстрирует дополнительную теорию силы тяжести.
— Последняя часть была заклинанием! — воскликнул Диоген. — Вы заметили во мне какие-то перемены?
— На вас, разумеется, другой костюм, — объявила Реджина, — но что тут особенного? Многие люди взяли привычку переодеваться по вечерам.
— Вы похудели и посмуглели, — вставил доктор Корт. — Но я ничего бы не увидел, не попроси вы присмотреться внимательнее. Собственно говоря, не знай я, что вы Диоген, ни за что бы не сказал! Вы совершенно другой человек, но все же я бы повсюду вас узнал.
— Сначала я был гештальтом-два. Теперь я гештальт-три… пока. Итак, вполне очевидно, что около ста тел, обладающих объемом и массой, занимают одно и то же место в одно и то же время. Это уже само по себе является переворотом в обычной физике. Давайте рассмотрим характеристики этих сосуществующих миров. Они действительно населены людьми? И будет ли это означать, что сотня или около того личностей занимают в одно и то же время место, занятое каждой отдельной личностью? Итак, я доказал, что по меньшей мере восемь человек занимают место, принадлежащее каждому из нас, а впереди еще столько работы! Голые Ветви Белого Сикомора! Только Что Забороненная Земля! Коровий Навоз Между Пальцами Ваших Ног в Июле! Глина Горы Пинер в Старой Трехглазой Лиге! Ястреб-Перепелятник в Августе!
— Борона до меня не дошла, хотя насчет веток сикоморы все ясно, — обронила жена Реджина.
— А я все понял, если не считать перепелятников, — вставил Гомер-чудовище.
— Ну так что же во мне поменялось на этот раз? — спросил Диоген.
— На руках выросли перышки, как раз в тех местах, где были волоски, — осенило Гомера-человека. — Да и на ногах тоже — вы босой. Но я ничего бы не заметил, если бы не искал чего-то странного.
— Теперь я гештальт-четыре, — объявил Диоген. — Вполне возможно, мое поведение станет несколько экстравагантным.
— Можно подумать, когда-то было иначе, — буркнул доктор Корт.
— Но не таким, как будь я гештальтом-пять, — возразил Диоген. — Иначе мог бы, подобно Пану, скакнуть на плечи юной Фрегоны или, фигурально говоря, пройтись босыми ногами по волосам прелестной Реджины. Многие нормальные гештальты-два становятся во сне гештальтами-четыре или пять. Похоже, Реджина с этим согласится.
Итак, я нашел тень (но не сущность) в психологии Юнга. Юнг послужил мне во всей этой истории вторым элементом, ибо именно ошибки Филана и Юнга в совершенно различных областях навели меня на путь истины. Юнг считает, что в душе каждого из нас существует множество личностей. По-моему, это глупость. Что-то в подобных заумных теориях меня возмущает. Правда заключается в том, что наши двойники входят в наше сознание и сны только по случайности, поскольку находятся в то же время и в том месте, которое занимаем мы. Но все мы отдельные и независимые личности и способны находиться в одно и то же время в одном и том же окружении или рядом. Но не в одном месте. Примером тому служат гештальт-два и гештальт-девять присутствующих здесь Гомеров.
Я долго экспериментировал, чтобы узнать, как далеко смогу зайти, и пока что остановился на гештальте-девять. Я нумерую гештальты не по степени их необычности по отношению к нашей норме, но в том порядке, в котором их обнаруживал. Убежден, что существует не менее ста концентрических и конгравитационных миров.
— Признавайтесь, на углу улицы есть дыра? — допытывался доктор Корт.
— Да, я сам ее создал рядом с автобусной остановкой, как наиболее подходящее место появления для жителей квартала, — кивнул Диоген. — За последние два дня мне представилось немало возможностей изучить результаты.
