Эдмунд Купер - Эльфы планеты Эревон
Рассела удивляли врожденные способности этих двух первобытных созданий, превзошедшие все его самые смелые ожидания. Ора оказалась более сообразительной, она схватывала значение слова быстрее Айрега, но зато тот был более систематичным; кроме того, однажды что-то узнав, он умел применять свои знания лучше, чем Ора.
К концу третьего дня разговоры перестали быть для всех участников такой пыткой, как раньше. По мере того как расширялся словарь учеников, необходимость нанизывать слова, как бусы, отпадала. "Холод-боль", например, можно было сразу назвать смертью. Сочетание слов "ложись-держи-темно-близкоcмеяться-плакать" можно было передать проще: "давай займемся любовью", а "холод-боль-нет-боль-поесть" перевести как "хочется есть".
Абсу оставался в "Хилтоне" достаточно долго для того, чтобы понять, что делают "волшебники" со своими пленниками, а потом вернулся в крепость Марур, чтобы заняться внутренними делами, как и полагалось феодальному владыке. Он оставил Фарна в "Хилтоне" для наблюдений, второго воина взял с собой. Расселу он сказал, что вернется через несколько дней, чтобы посмотреть, какие успехи делают пленные, и обсудить планы намеченного "прорыва" сквозь стену тумана.
Между тем Рассел, Анна, Джон Говард и другие вовсю "гнали" программу обучения Оры и Айрега. Фарн присутствовал на уроках, слушал все, и глаза его светились умом. Его обучали тоже, и он узнавал о "волшебниках" больше, чем они подозревали.
Однажды после обеда Рассел сидел на ступеньках отеля, - это было его любимое место для размышлений; рядом с ним разместились Айрег и Фарн. Ора была где-то внутри "Хилтона", там Андреа и Дженис посвящали ее в тайны современных женских нарядов и косметики. Для английских студенток это была забава, а для Оры - цепь невероятных чудес.
Какое-то время трое мужчин молчали; они только что сытно поели (Айрег, судя по всему, мог проглотить что угодно), и каждого занимали его собственные мысли. Фарн неторопливо вырезал ножом маленький символ плодородия, который он собирался подарить лорду клана "волшебников" в знак уважения. Айрег упражнялся в счете, раскладывая десяток маленьких камешков. А Рассел умчался мыслями в дальние дали, вспоминая о том, каким бывает час "пик" туманным ноябрьским вечером в Лондоне.
Неожиданно Айрег произнес:
- Рассел-друг дает слова Айрегу. Айрег не дает ничего. Айрег-слезы-боль. Темно-низко.
К этому времени Рассел уже настолько научился понимать язык Айрега, что даже улавливал разные тонкости. Он перевел фразу так: "Ты меня учишь, а я тебя нет. Я не понимаю, зачем ты это делаешь, и не могу ничего предложить взамен". Подумав какое-то время, он ответил:
- Айрег дал большую вещь другу-Расселу. Он дал руку, где был камень. Сказав это, он протянул руку Айрегу.
Удивленно и настороженно Айрег протянул свою руку, которой он раньше в основном охотился и дрался. Рассел торжественно взял ее в свою и пожал. Ладонь была такой мозолистой, словно ее сплошь покрывала роговица, и казалась, скорее, звериной лапой. Когда пальцы Айрега сжались, Рассел сморщился от боли. Айрег понял это и разжал руку.
- Пожатие руки, - сказал Рассел, - значит, что Айрег не обидит Рассела, а Рассел не обидит Айрега. Никогда, никогда. Потому что Айрег друг, Рассел - друг, Ора, все люди Айрега - друзья. Анна, все люди Рассела - друзья. Никогда, никогда не ранят. Большую вещь дал Айрег... - И чтобы придать вес сказанному, Рассел добавил: - Рассел смеется, очень счастлив, очень хорошо.
- Большая вещь, - повторил, как эхо, Айрег, начиная понимать. Ему было неясно, почему эти люди, которые умеют воевать с помощью страшного грохота, сетей, веревок и блестящих штук, более острых, чем камни, - почему они не хотят завоевать его народ? Но пути богов неисповедимы. Если эти существа, так странно пахнущие, радуются миру - пусть будет мир. - Никогда, никогда не ранить, - сказал он. - Большое дело. Люди Айрега, люди Рассела - никогда не ранить. - Он воспрял духом: - Это дал Айрег?
- Это дал Айрег, - подтвердил Рассел, - хорошая, большая вещь. Больше, чем слова, что Рассел дал Айрегу.
Айрег встал во весь рост и ударил себя в грудь.
- Большая вещь дал Айрег! - прокричал он так, словно говорил со всей саванной. - Никогда, никогда не ранить.
- Лорд Рассел, - спросил Фарн, оторвавшись от куска дерева, приличествует ли лорду клана заключать союз с дикарем?
- Приличествует, - спокойно отозвался Рассел. Потом добавил без видимой связи: - Я человек или животное?
Следопыт улыбнулся:
- Ты повелитель клана волшебников.
- Человек или животное? - настаивал тот. Фарн зем Марур растерялся:
- Лорд, ты или человек, или больше человека.
- А ты, Фарн, и твой лорд Абсу - люди или звери?
К Фарну вернулась его уверенность.
- За себя могу ответить - человек. Но мой повелитель Абсу превзойдет любого человека, если дело дойдет до битвы!
- Теперь об Айреге. Он человек или животное? Фарн бросил одобрительный взгляд на Айрега:
- Лорд, я не знаю, то ли он человек со звериным сердцем, то ли зверь с человеческим. Но лучше пусть он будет со мной, а не против меня. Он очень сильный и по-своему даже смелый.
- Насколько я понял, следопыт, - продолжал Рассел, - мы все - я, ты и он - относимся к людям. А по другую сторону тумана могут жить иные существа - не люди и не животные. И может наступить момент, когда им надоест с нами возиться или мы потребуем от них ответа.
- Лорд, - сказал Фарн, - в таком случае мы все - из близких кланов.
- Пойди еще дальше, Фарн зем Марур, - сказал Рассел, - и ты увидишь, что мы из одного клана. Айрег улыбнулся.
- Хорошая, большая вещь, - заметил он глубокомысленно.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
До вечера было еще далеко, но в воздухе чувствовалась прохлада, хотя солнце стояло высоко в небе, по которому плыли кудрявые облака. "А может, это не в воздухе, а у меня в душе, - думал Рассел, - и не прохлада, а нервная дрожь".
Он взглянул на Анну, сидящую в лодке рядом с ним: она спокойно гребла. "Как она красива, - подумал Рассел, - я просто раньше не придавал этому значения. Но что делать, мы многого не сознаем, пока перед нами не замаячит смерть".
Анна небрежно зачесала волосы назад и связала их каким-то шнурком; одета она была легко: мужская рубашка и потрепанные брюки. Теплые вещи они аккуратно сложили в маленькой кабине, тоже утепленной; кроме того, при желании ее можно было снять с лодки. Тур Норстед столько возился с ней перед смертью...
На крыше кабины были аккуратно сложены три пары деревянных колес и два длинных дышла с веревочной упряжью. Все это, сделанное Джоном Говардом, легко превращало лодку в небольшую телегу, на случай, если придется ехать по суше. "Вот именно, если нам когда-нибудь доведется проехать по суше", мрачно подумал Рассел.
