Диана Гебелдон - Лорд Джон и суккуб
Он энергично потер лицо, чувствуя, что возвращается к жизни. Пожалуй, у него, как у представителя британских войск, осталась еще одна задача.
— Эта женщина, Том, та, которая будет бросать эти самые руны, — не знаешь ли ты, где ее найти?
— Она тут, милорд, в замке. — Том в приливе интереса отложил свою тряпку. — Заперта в кладовой.
— В кладовой? Зачем?
— Там в двери хороший замок, милорд, и слуги не могут… а, вы спрашиваете, зачем ее заперли? Ильзе говорит, она не хотела идти, упиралась. Но герр Бломберг настоял на своем. Ее притащили сюда силой и заперли до самого вечера. Ильзе говорит, он хочет собрать здесь весь городской совет, или магистрат, или как там это у них называется.
— Проводи-ка меня к ней.
Том раскрыл рот, закрыл его снова и окинул Грея придирчивым взглядом.
— Только не в таком виде. Вы даже не побрились еще.
— Именно в таком. — Грей заправил рубашку в бриджи. — Веди.
Кладовая для дичи действительно была заперта, но Ильзе, как Грей и предполагал, знала, где хранится ключ, и не могла устоять против чар Тома. Кладовая помещалась за кухней, и они без труда прошли туда незамеченными.
— Дальше не ходи, Том, — вполголоса сказал Грей. — Дай мне ключ. Если кто-то меня там застанет, я скажу, что сам его взял.
Том, вооружившийся вилкой для поджаривания хлеба, зажал ключ в другой руке и упрямо потряс головой.
Дверь на кожаных петлях отворилась бесшумно. Пленнице оставили свечу. Туши лебедей, фазанов, гусей и уток бросали на стены фантастические тени.
Питье взбодрило Грея как телесно, так и духовно, но одолевавшее его чувство нереальности не совсем прошло. Поэтому он без особого удивления узнал в повернувшейся к нему женщине цыганку, которая повздорила с рядовым Боджером незадолго до его смерти.
Она, видимо, тоже узнала Грея, хотя ничего не сказала на этот счет. Смерив его презрительным взглядом, она отвернулась и вступила в безмолвное общение с кабаньей головой на фарфоровом блюде.
— Сударыня, — произнес Грей тихо, словно боясь вспугнуть битую птицу, — мне нужно поговорить с вами.
Она промолчала, с подчеркнутым упрямством сложив руки на груди. В ушах и на пальцах у нее поблескивало золото. Грей распознал на одном из колец эмблему святого Оргвальда.
Внезапно им овладело предчувствие, хотя он ни во что такое не верил. Вещи, непонятные и не зависящие от него, двигались вокруг и устанавливались в нужном порядке, как небесные тела в отцовском планетарии. Он протестовал, не соглашаясь с таким положением дел, но ничего поделать не мог.
— Милорд… — Драматический шепот Тома вывел Грея из транса, и он вопросительно посмотрел на слугу. Цыганка стояла все так же, отвернувшись, но они видели ее лицо в профиль. — Знаете, на кого она похожа? На Ханну, няньку Зиги. На ту, что пропала.
Услышав имя Ханны, женщина резко обернулась и гнев но уставилась на них обоих.
Грей почувствовал себя так, будто его взяли сзади за шею, собираясь переставить на нужное место наряду с другими предметами.
— У меня к вам предложение, сударыня. — Он выдвинул из-под полки бочонок с соленой рыбой, сел на него и затворил дверь.
— Я не желаю тебя слушать, Schweinehund, — отрезала она. — А что до тебя, свиненок… — В ее глазах, устремленных на Тома, вспыхнул недобрый огонь.
— Вы потерпели поражение, — продолжал Грей, не обращая внимания на ее слова. — И находитесь под угрозой. План австрияков перестал быть тайной — вы ведь слышали, как солдаты уходят сражаться? — Барабанный бой, крики и топот марширующих ног в самом деле были слышны даже здесь, за каменными стенами замка.
Приятно улыбаясь, Грей потрогал серебряный обруч у себя на шее, который надел, покидая свою комнату. Обруч, хорошо видный в незастегнугом вороте, показывал, что Грей — офицер и находится при исполнении служебных обязанностей.
— Я предлагаю вам жизнь и свободу, а взамен… — Он помолчал. Цыганка, тоже молча, медленно подняла черную бровь. — Взамен мне хотелось бы знать, как умер рядовой Боджер. — Видя ее недоумение, Грей сообразил, что это имя она, вероятно, слышит впервые. — Тот английский солдат, который обвинял вас в обмане.
Она презрительно фыркнула, но нечто похожее на угрюмое веселье тронуло уголки ее губ.
— А, этот. Его Бог убил — или дьявол, выбирай кого хочешь. Хотя нет… — Морщинки у ее губ стали глубже, и она сунула в лицо Грею перстень у себя на руке. — Я думаю, его Убил мой святой. Ты в святых веришь, рыло свинячье?
— Нет, — спокойно ответил Грей. — Так что же произошло?
— Он увидел, как я выхожу из харчевни, и потащился за мной, а я и не знала. Он меня сцапал в переулке, но я вырвалась и убежала на кладбище. Думала, он за мной туда не сунется, однако ошиблась.
Боджер, злой и возбужденный одновременно, требовал от нее недополученного ранее удовольствия. Цыганка билась и лягалась, но он был сильнее.
— А потом — пуф! Он вдруг остановился и издал такой звук…
— Что за звук?
— Мало ли какие звуки издают мужчины! Пердят, стонут, рыгают… тьфу. — Цыганка досадливо щелкнула пальцами, разом покончив со всеми на свете мужчинами.
Боджер, как бы там ни было, тяжело повалился на колени, а там и на бок, все еще держась за ее платье. Цыганка высвободилась и убежала, вознося хвалы святому Оргвальду.
Гм, подумал Грей. Сердечный приступ? Апоплексия? Киген говорил, что такое возможно, а сомневаться в словах цыганки у Грея не было оснований.
— Стало быть, он умер не так, как рядовой Кёниг, — сказал Грей, пристально наблюдая за женщиной.
Она дернула головой и уставилась на него, плотно сжав губы.
— Милорд, — тихо вставил Том позади, — фамилия Ханны — Кёниг.
— Вот уж нет! — свирепо воскликнула женщина. — Она Муленгро, как и я.
— Давайте-ка по порядку, сударыня. — Грей подавил желание встать под ее пылающим взглядом. — Где Ханна теперь и кто она вам? Сестра, дочь, кузина?
— Сестра, — бросила цыганка и умолкла. Грей снова потрогал свой обруч.
— Жизнь. И свобода. — Он не сводил с цыганки глаз. Нерешительность играла у нее на лице, как тени на стенах. Она не могла знать, что Грей не властен задержать ее или отпустить — да и никто другой, подхваченный мощным течением войны, в этом не властен.
В конце концов, как он и думал, она сдалась. Он слушал ее — не в трансе и не как зачарованный, но спокойно наблюдая, как кусочки головоломки укладываются на свои места.
Ее, в числе других женщин, австрияки завербовали, чтобы сеять слухи о суккубе — и она делала это с удовольствием, судя по тому, как ее язык прохаживался по губам во время рассказа. Сестра ее Ханна была замужем за солдатом Кёнигом, но бросила его — он ведь такой же кобель, как всякий мужчина.
