Иван Цацулин - Атомная крепость (Книга 2)
Он посмотрел на нее страшными глазами.
- Я убью вас!
Она спокойно произнесла:
- Но ведь это ничего не изменило бы - документы оказались бы в КГБ, и с вами все равно было бы покончено. Спокойно, спокойно - может ведь быть и другая развязка?
- Какая?
- Я сама пристрелю вас и объясню такой мой поступок необходимостью самозащиты. Должна же я защищать свою женскую честь, не так ли?
С губ Рахитова сорвалось проклятье.
- Что вы от меня хотите?
Она положила перед ним листок бумаги - это было обязательство работать на разведку Аллена Харвуда:
- Подпишите.
- Н-нет... - он забился в кресле и закрыл глаза.
- Тогда уходите отсюда, сейчас же уходите! - прошептала она. - Серый, я знала, что вы большой подлец, но что вы до такой степени трус - не предполагала. Вы сами губите себя. И зря - мне поручено передать вам, - нам нужна от вас еще только одна услуга. Только одна! Разве это не стоит всей вашей карьеры, всех благ, которых иначе вы можете лишиться? Подумайте хорошенько.
Рахитов в исступлении тряс головой отрицательно:
- Нет... Нет!
Ирэн Грант брезгливо сморщилась и рывком открыла дверь комнаты.
- Прощайте.
Он продолжал сидеть в кресле. Уйти? Куда? Ведь тогда жизнь для него кончится! Возможно, ему поверят отчасти, возможно, его и не посадят в тюрьму, но позор, невыносимый позор падет на его голову, - его выгонят с должности, у него отнимут высокий оклад, кабинет, автомобиль, отнимут ту жизнь, к которой он так привык и без которой уже не мыслил своего дальнейшего существования.
Женщина торопила:
- Уходите, у меня нет больше времени.
Дрожащей рукой Рахитов вывел на документе свою подпись.
Ирэн Грант положила документ в ящик стола.
- Вам нельзя показываться вашему шоферу в таком виде, - сказала она. Выпейте.
С трудом понимая, что он делает, бледный от невыносимого страха, он залпом проглотил стакан водки.
- Помните - только одна услуга, - затравленно прохрипел он.
- Не беспокойтесь, мы оставим вас в покое. Итак, дня через два-три к вам явится человек. О, можете не волноваться - документы у него в полном порядке. Его фамилия Егоров, Борис Львович. Егоров от меня. Вы приютите его на время, только и всего.
- Хорошо, - Рахитов с облегчением вздохнул. - Я могу идти?
- Да, идите.
В дверях он на минуту задержался, с глубокой обидой шепнул:
- Вы жестоки со мной... Никогда за всю мою жизнь я ни с кем так бессердечно не поступал. Я всегда жалел человека.
- Да? - Она насмешливо вздернула брови. - А Прокудин?
Значит, и Прокудин - иностранный агент? Рахитов даже просиял при такой мысли. Ирэн Грант сказала:
- Вы ошибаетесь, Прокудин не наш человек. - В ее голосе была убедительная искренность, но ему так хотелось, чтобы сейчас она сказала неправду. Она, должно быть, поняла это.
- Если бы Прокудин был нашим агентом - я не назвала бы вам его имени, разве вы не понимаете таких простых вещей, Серый?
Он шел к машине скрипя зубами: значит, Васька Прокудин ходит в чистеньких! В то время как он сам...
- Едем! - буркнул Рахитов, открывая дверцу и залезая, против обыкновения, на заднее место - обычно он садился рядом с водителем.
Шофер включил скорость. Рахитов вдруг почувствовал, что его лихорадит, временами ему казалось, что он вот-вот потеряет сознание - взять себя в руки ему никак не удавалось, и это его еще больше пугало.
...Годдарт-Егоров появился дня через три, на рассвете. Открывшая ему дверь супруга Рахитова с недоумением глядела, как ее муж лебезит перед незнакомым мужчиной с рыхлой физиономией и большой рыжей бородой.
- От Анания Федоровича, - шепнул ей Рахитов, - только ты никому ни гугу! Неудобно получится.
Тимуру Годдарт сказал, что работает в институте, приехал в столицу по делам и пробудет здесь, наверное, несколько месяцев. Молодой человек с неприязнью рассматривал незнакомца, морщился при звуках его скрипучего голоса и никак не мог определить, что связывает его отца с этим гражданином и почему все-таки Егоров поселился именно у них. Марина Нарежная ожила, главное - почему-то сразу прекратились визиты Ирины Петровны.
Егоров целыми днями лежал на диване, курил, просматривал журналы, изредка куда-то ненадолго уходил, а по вечерам сражался с хозяином в шахматы. Рахитов уже начинал подумывать, что, собственно, зря он так перетрусил - не успеешь оглянуться, как пройдет какое-то время и Егоров исчезнет как дурной сон. Одна-единственная услуга, таким образом, будет оказана, его оставят в покое, и никто ничего не узнает. Но все оказалось по-другому.
- Закажите мне пропуск, - неожиданно сказал Рахитову Годдарт-Егоров, когда тот утром собирался ехать на службу. - Я буду у вас в три часа дня.
Это был приказ. Не желая в присутствии жены вступать в пререкания, Рахитов молча кивнул. Когда Годдарт появился в дверях кабинета, Рахитов приказал секретарю никого к нему пока не пускать, - будет занят с посетителем. Он был взволнован и взбешен бесцеремонностью гостя.
- Зачем вы приехали сюда? - резко сказал он. - Зачем ставите меня под удар? Это же риск!
- Ваше дело не рассуждать, а выполнять. Есть риск или нет его - об этом мы подумаем без вас. Давайте лучше не будем ссориться.
Рахитов хныкал:
- Теперь я понимаю, что моя судьба для вас ничего не значит, я пешка, только и всего.
Годдарт задумчиво смотрел на него.
- Если вы будете такой мокрой курицей, я не смогу иметь с вами дела, произнес он наконец, - а вы знаете, что это означает для вас?
- Выдадите меня КГБ.
- Не только это. - На физиономии Годдарта появилась гримаса, должно быть означавшая улыбку. - Мы уничтожим вас. И мы найдем способ сделать это быстро и незаметно.
Рахитова охватил страх, ему казалось, что Годдарт может умертвить его в любую минуту, вот сейчас. И Рахитов не сможет позвать на помощь - он же предатель! Только теперь, пожалуй, он понял, насколько запутался.
- Что вам надо, Егоров? - произнес он, стараясь не выдать своего волнения.
- Как вы знаете, Михаил Борисович, - заговорил ровным голосом Годдарт, - я инженер, специалист по созданию двигателей с использованием новых видов топлива. Другими словами - я специалист по созданию двигателей для межпланетных летательных аппаратов. Об этом я вам уже говорил. В силу чисто семейных обстоятельств я оказался в Москве, где пробуду, по крайней мере, полгода, возможно - год. Мне не хотелось бы в течение всего этого времени бездельничать, отвлекаться от науки.
- Но при чем тут я? Вы же отлично знаете, что я не имею никакого отношения ни к атомной физике, ни к созданию космических аппаратов.
- Не перебивайте меня, - строго сказал Годдарт. - С нас достаточно того, что вы знакомы с профессором Желтовским.
