Александр Казанцев - Иноземлянин(Альсино)
Сергей Сергеевич хмурился и торопил выходить на маршрут.
— Тоже нашли где цирк устраивать, — ворчал он, любуясь, однако, ловкостью и изяществом двух женщин.
Сеня-очкарик говорил, что он сам охотно поучился бы у Тани, но боится разбить очки, а без них ничего не видит.
Кулинарные познания Танелы были не велики и заменялись старанием и заботой о товарищах.
К этому времени все мясные консервы кончились, и Танеле предстояло приготовить без помощи ушедшего в поход очкарика по собственному вдохновению овощную похлебку «а-ля Танела».
Тихо напевая, она вскрыла банки с овощами, почистила остатки картошки, разложила все на доске в палатке, потому что снаружи накрапывал дождик.
Потом вышла наружу и восторженно вдохнула пьянящий горный воздух.
Выглянуло солнце, и все заискрилось вокруг, словно посыпанное мелко истолченными бриллиантами.
Надо было сходить за водой к протекавшему внизу ручью.
Танела взяла пластмассовую канистру и по-девичьи, вприпрыжку, помчалась к спуску.
Склон был крут, камешки, озорно перегоняя друг друга, сыпались вниз.
Танела напевала что-то смешное, пришедшее ей в голову, и, сама не зная чему, смеялась.
Настроение было отличное. Она ощущала себя юной, полной сил, радости, веселья. И к ней никак не относились строки Сергея Сергеевича, которые он, как поэт, адресовал самому себе:
Скажу: беда, когда седым
Ты остаешься молодым!
К тому же седина у Танелы не просматривалась в ее коротких курчавых волосах.
Чуть ниже ручеек обрывался маленьким водопадом.
Танела не могла упустить случая, чтобы не полюбоваться такой красотой, и стала спускаться вдоль ручья.
Водопад был прелестен!
Вода срывалась с уступа, который был выше Танелы.
Внизу всеми цветами переливалась в брызгах радуга.
В голову Танелы пришла мысль, что если нельзя искупаться в мелком ручье, то водопад словно создан для того, чтобы принять в его струе природный душ! Притом на горном воздухе!
Чудо!
И, не долго думая, Танела сбросила с себя одежду, благо на километры вокруг никого нет, и отважно вошла под низвергавшуюся ледяную струю. Если бы она не закаляла себя купаньем в проруби, то выскочила бы на берег, как ошпаренная. Но теперь Танела наслаждалась этим естественным даром природы, приготовившей ей такой сюрприз. И она задорно смеялась этой выдумке.
Но вдруг словно кожей ощутила на себе чей-то нескромный взгляд.
Испуганная, оглянулась, но никого не заметила.
Неужели кто-то, бессовестный, притаился в камнях?
Сконфуженная, она согнулась, по-женски стыдливо стараясь прикрыть себя руками, и выбралась на берег мокрая, скорее набрасывая одежду.
Намеренно не оборачиваясь, в полный голос напевая, она стала набирать воду в канистру, подставив ее горловину под льющуюся сверху струю.
Наполненная канистра оказалась изрядно тяжелой, особенно если подниматься с нею по крутому склону. И Танела вспомнила про очкарика. Пригодился бы теперь…
Но вот и палатка! Дотащила воду сама. Можно заняться костром. И как это мужчины умудряются разжигать его с одной или трех спичек? У Танелы ушло их куда больше, хоть она и раздувала щеки, как меха, чтобы не дать исчезнуть огоньку в намокшем хворосте.
Провозилась она с упрямым костром довольно долго. И наконец, одержав над ним победу, удовлетворенно повесила над клубами дыма котелок и направилась в палатку, где ждали ее заготовленные овощи для задуманной похлебки.
Откинув входной полог, застыла в изумлении.
На земле, скорчившись и спрятав лохматую голову в высоко поднятые колени, словно окоченев, сидело волосатое чудовище, от которого дурно пахло зверьем…
Вокруг валялись пустые, открытые Танелой и выеденные «гостем» банки. Доска с нарезанными Танелой овощами была пуста.
Гнев и ужас объяли Танелу.
Задремавшее существо, сожравшее все за шестерых, вскочило, упершись головой в верхний полог палатки.
Танела вскрикнула.
И тогда оно стало таять в воздухе, становясь прозрачным, и исчезло.
Снаружи послышались крики:
— Вот он, снежный человек! Держите его, ловите!
К окаменевшей Танеле подбежала Таня-геолог.
— Он не ударил тебя, не ушиб, когда протискивался из палатки?
— Он не мог выйти. Я загораживала выход. Он просто исчез.
— Как исчез, когда мы все его увидели вдалеке от палатки? Он побежал в горы, сутулый такой, лохматый, но похож на человека.
— Похож, — подтвердила Танела. — И съел все за шестерых. — И она заплакала.
— Чего ты ревешь?
— Он сидел здесь и спал, обожравшись.
— Ну и что? Все равно это редкий случай свидетельства.
— Да, а куда он исчез?
— Проскочил мимо тебя и удрал, — решительно объяснила Таня.
— Он бы толкнул меня, я бы почувствовала.
— Да ты обмерла со страху.
— И вовсе я не испугалась.
— Тогда не реви.
— Мне ребят жалко. Без обеда остались.
Подошел Сергей Сергеевич и досконально расспросил Танелу, сокрушенно покачав головой при ее утверждении, что гоминоид не выскочил, а исчез.
— Не в себе ты, — заключил он. Танела очень обиделась.
Но Сергей Сергеевич, чтобы утешить ее, сказал:
— Или надо допустить телепортацию.
Гоминоида долго искали, но он даже следов не оставил на каменистом склоне, по которому, как все видели, бежал.
Вечером у костра обсуждали случившееся.
Танела стояла на своем. Он исчез, а не прошел мимо нее.
Тут вмешался Танелин воздыхатель, очкарик-эрудит, славившийся тем, что наизусть знал старинный энциклопедический словарь Павленко и следил за всеми публикациями об НЛО, полтергейсте и снежном человеке. Он сказал:
— Все ясно. Танела абсолютно права. Он исчез. Но исчез только для нее, сделался невидимым. Это экстрасенсорика! Мы, в отличие от далеких предков, создав цивилизацию, утратили былые качества. А предки наши могли внушать, что они невидимы. Это было им необходимо для выживания. И даже теперь известны, не знаю уж как их назвать, фокусники, иллюзионисты, так называемые ниндзя, овладевшие этим необычайным искусством. У китайцев можно многому поучиться и поражаться без конца. Как-никак старейшая цивилизация на Земле.
— И что же, он загипнотизировал Танелу и проскользнул мимо нее незамеченным? — спросила Таня.
— Он обдал бы меня своим запахом. А этого не было, — твердила Танела.
— Он просто в совершенстве владел искусством «ниндзя», — закончил очкарик.
Уснуть в лагере долго не могли. Сергей Сергеевич даже поставил «ночной караул», сменявшийся каждые два часа.
