Мария Орлова - Мэри Сью
— Это кто-то из Агентства?
— Нет, это брат моего отца, он историк.
— Что-то я все равно ничего не понимаю, — сказала Сью.
— Смотри, — Мэй кивнула на экран. — Это статья про древнего спартанского полководца Клеарха. Он был известен из-за взятия Византии, но дело сейчас не в этом. Дело в том, что у него была особая стратегия взятия городов.
— Весьма интересно, я только не понимаю каким боком это к нам относиться, — все еще недоумевала Сью.
— К нам это относится напрямую, — пояснила Мэй. — Наши заключенные используют против нас метод осады Клеарха. Смотри сама.
Сью вчиталась в текст на экране и задумалась.
— Об этом надо срочно сообщить, — сказала она, наконец.
— Надо, — согласилась девушка. — Но сказать это придется тебе, я и так слишком много наговорила и наделала при пожаре.
— Господи, Мэй, но я то как скажу? С чего я вдруг вспомню об этом твоем, как его?
— Клеархе.
— Да, о нем. Я в жизни историей не интересовалась.
— Вообще не интересовалась?
— Да вообще. Ну там кино смотрела, но в кино от настоящей истории мало что остается. Слушай, ты же у нас слывешь гуманитарным гением, вот и поделись идеей.
— Я гений в литературе, музыке и живописи, история к моим интересам не очень относится.
— А ты свали все на своего парня, — вдруг обрадовалась Сью.
— На какого парня? Кстати, что ты там за столом наговорила?
— Да ничего, Кончита сама все за меня сказала. Ты выбежала из-за стола, вот они и предположили, что ты не хочешь чтобы разговор слышали, а потом почему-то решили что ты разговариваешь со своим мальчиком. Ну я и поддержала.
— Господи, а я сказала, что он не школьник, — покачала головой Мэй.
— Это даже к лучшему, — подбодрила девушку Сью. — В то что он студент тоже думаю никто не поверил, значит будем придерживаться версии что ты дома встречалась со взрослым мужчиной.
— Ох, — вздохнула Мэй.
— Зато очень удачно вписывается в нашу ситуацию. Ты рассказала ему о Кувере и пожаре, а он вспомнил про этого, ну этого спартанского козла.
— Может сказать, что я с дядей говорила?
— А если попросят дать его телефон?
— А вдруг и телефон парня попросят? Выдумать еще, что он женат?
— Можно, — подумав, согласилась Сью. — Но какая же ты у меня испорченная, внученька.
— Самой страшно, — вздохнула Мэй.
— Слушай, это будет естественнее, чем если об этом расскажу я, — старушка обняла девушку за плечи. — В конце концов, это же могут быть невинные отношения, скажем, ты просто влюблена в женатого мужчину. И именно по этой причине ты можешь отказаться дать его телефон, чтобы не компрометировать.
— Да, так и сделаю, — согласилась Мэй. — Ладно, пойду поговорю с мистером Родригесом.
Карлос Родригес был человеком тихим и охотно уступал главенство в семье жене, но полицейским он был хорошим, а главное схватывал все на лету. Естественно он тут же попросил у Мэй телефон, но девушка отказалась. Карлос выслушал сбивчивые объяснения девочки и настаивать не стал, более того пообещал ей что все рассказанное останется в тайне.
— Билл дал мне список литературы, — добавила Мэй. — Там подробно рассказано о Клеархе.
— Скинь на адрес полицейского участка, — попросил Карлос и, поцеловав жену, ушел обратно на работу, по дороге вызвания туда комиссара и остальных сотрудников.
— Доброе утро, Мэй, — приветствовал утром девушку Карлос. — Прекрасно выглядишь. Кстати, все хотел спросить тебя, вот эти твои заколки, без них никак нельзя?
— Пока нет, — покачала головой Мэй. — Это антигладильное устройство.
— Какое устройство? — переспросил мужчина.
— Предназначенное для отучения окружающих гладить меня по голове, — пояснила Мэй.
Мужчина на минутку задумался, а потом расхохотался.
— Да ты гений, Мэй. Это же надо было додуматься. А что часто гладят?
Девушка кивнула.
— А можно вопрос, мистер Родригес?
— Для тебя дядя Карлос. Спрашивай.
— То о чем мы вчера говорили пригодилось? — тихо спросила Мэй, оглянувшись.
— Да, — так же тихо ответил мужчина. — Мы вчера подняли всех кто более менее знает историю в городе. Присланные тебе статьи очень пригодились, по крайней мере сэкономили нам много времени. Сейчас разрабатывается план противодействия.
— Я просто подумала что тот, ну кто у них там снаружи этот план придумал, он же может догадаться, что мы догадались.
— Мы об этом тоже подумали, — улыбнулся Карлос. — Не переживай, все будет хорошо.
— Олав, Лав, Мэй, Кони, а ну как марш в школу, — раздался громогласный крик Кончиты. — Если мне позвонят и сообщат, что вы опоздали, всем головы поотрываю.
— Мы уже там, — из дома пулей вылетела младшая дочь Родригесов Кони. — Мэй, ты идешь?
— Иду, — кивнула Мэй. — Спасибо, дядя Карлос.
— Тебе спасибо, Мэй, — улыбнулся мужчина и помахал детям вслед.
В школе Мэй была рассеянной, она все время думала о том что же такое придумали полицейские. К сожалению, расспрашивать подробнее она боялась, и так уже засветилась дальше некуда.
— Мисс Смит, — оторвал Мэй от размышлений голос миссис Крачковски.
— А? — Мэй подняла глаза.
— Мне интересно ваше мнение мисс Смит. Что вы можете сказать о предложенной вам картине. Пожалуйста, покажите ее классу.
Мэй нажала на кнопку в компьютере и только теперь как следует сама посмотрела на то что ей досталось. Картина "Горожане" художника Рисовича. Девушка поморщилась.
— Ну же Мэри, — подбодрила девушку педагог. — Не разочаровывайте меня. Неужели вам нечего нам сказать об этой прекрасной картине?
— Прекрасной? — удивилась Мэй.
— Вам не нравится картина? — в свою очередь удивилась миссис Крачковски.
— Мне не нравится картина, — согласилась Мэй. — Я вообще не считаю кругизм искусством.
— Вот как? Но Мэри, искусство бывает разным.
— Простите миссис Крачковски, но это не искусство, — возразила Мэй. — Это пародия, альтернатива, назовите как угодно. Я считаю, что это направление возникло в двадцать втором веке как подражание кубизму, авангардному направлению в искусстве, возникшему в начале двадцатого века. Но кубизм — это было ново, хотя и имеет спорную художественную ценность. Кругизм же не имеет под собой ни исторической, ни какой другой основы. Это просто лень и инертность якобы художников.
Сидящий справа Джон сидел, и смотрел на Мэй, открыв рот от удивления, остальной класс не сильно от него отставал. Спорить с Крачкой об искусстве не решался никто.
— Ее что никто не предупреждал? — шепотом спросила у Сильвио Ребекка.
