Андрей Бондаренко - Кошачий Мир
– Хр-р-р, хр-р-р, – было ей ответом.
– Ты что это, охламон? Шутки шутим? Просыпайся немедленно. Иначе начну дёргать за уши. Или нос пальцами защемлю…. Ну, одумался?
Но все её усилия ни к чему не привели – Назаров продолжал беззаботно посапывать.
– Ерунда какая-то, – встревожилась девушка. – Что-то здесь не так…
Она поднялась на ноги и, пройдя вдоль кустарника, убедилась, что и все остальные аномальщики крепко спят и просыпаться не желают.
– Что произошло? – задумалась Наталья. – Не иначе, без недавней кошки здесь не обошлось. Похожа на сиамскую, ярко-изумрудные глазищи. Значит, является архмагиком. Почувствовала, что за кустами прячутся непонятные гуманоиды, и решила их (то есть, нас), усыпить? Чисто на всякий случай и на строго-определённое время? Мол, разберусь потом? Очень похоже на то. Очень-очень-очень…. Почему же я не уснула? Не восприимчива к мирранским архмагическим штучкам? Почему – не восприимчива?
На правом боку ощущался лёгкий приятный холодок. Девушка засунула ладонь в боковой карман сарафана и извлекла из него маленькую каменную фигурку – крохотного медвежонка, искусно вырезанного из светло-сиреневого халцедона. Это был прощальный презент старого шамана Афони, подаренный много лет тому назад, в бытность, когда Наташкина семья проживала на суровой и заснеженной Чукотке. Вручая девочке каменного медвежонка, шаман, загадочно и печально улыбнувшись, сообщил:
– Теперь, Птичка, это твой талисман-оберег. Его вырезал ещё мой прадед, в те стародавние времена, когда – волею судеб – странствовал по неведомым и тайным Мирам…. Теперь, вот, тебе отдаю. Очень сильный оберег. И чужие чары отведёт. И об опасности предупредит. И подскажет – в нужный момент. Главное, чтобы он всегда был с тобой…
И она, относясь к чукотским шаманам с бесконечным уважением-почтением, никогда не расставалась со своим талисманом. И в экспедицию к Мутному Лесу прихватила с собой. И, переодеваясь в гардеробной арархов Радо, переложила халцедоновую фигурку из внутреннего кармана штормовки в боковой карман летнего мирранского сарафана.
Казалось, что светло-сиреневый медвежонок, сидящий на узкой девичьей ладони, подбадривающе улыбался.
– Спасибо, дружок косолапый, выручил, – шёпотом поблагодарила вежливая Натка. – Может, пользуясь твоим высоким покровительством, немного похулиганить? То бишь, отправиться на разведку? Например, проследить за недавней зеленоглазой гостьей? Узнать, что она позабыла в ночном парке? Почему бы и нет? Пошли?
Она, так и не дождавшись ответа, отправила медвежонка обратно в карман сарафана и, выбравшись из густого кустарника, упруго зашагала по гравийной дорожке, по которой – эрл с небольшим назад – удалилась подозрительная кошка.
Через некоторое время впереди, сквозь листву деревьев, замаячила тёмная стена.
«Это, наверное, давешний забор, сложенный из ярко-синего кирпича, через который мы перелезали вечером, – решила Наталья. – Только другая его сторона. Перпендикулярная вечерней…».
Девушка пошла вперёд гораздо осторожней, стараясь шагать совершенно бесшумно.
Она предусмотрительно обогнула уродливый куст, усеянный длинными колючками, прислушалась, насторожилась и, плавно опустившись на корточки, принялась мысленно комментировать: – «Ага, вот и он – характерный кошачий силуэт. Прекрасно просматривается в свете колючих звёздочек и круглой Сакурры…. А что это случилось с нашей ночной гулёной? Неподвижно замерла. Задумалась о чём-то? Не может решить, как перебраться через высоченный забор? Одна десятая эрла, как-никак. То бишь, порядка четырёх „земных“ метров…. Надумала-таки. Короткий разбег. Элегантный прыжок. Запрыгнула на торец забора. Молодец. Архмагика, судя по всему, великое и удобное дело…. Спрыгнула, вроде, вниз. Ну-ну…».
Натка поднялась на ноги, высмотрела подходящее дерево, забралась, преодолевая липкий страх, на ствол – выше забора, устроилась на почти горизонтальной толстой ветке и с любопытством огляделась по сторонам.
Сзади, гораздо дальше того места, где беззаботно дрыхли её товарищи, величественно возвышался тёмно-коричневый ребристый силуэт, в котором явственно ощущалось нечто готическое.
«Это, надо думать, пресловутый Красный замок», – предположила Наталья. – «Башенки, башенки, башенки, украшенные длинными игольчатыми шпилями…. А что у нас за забором? Редкие деревья и кустики, а между ними беспорядочно разбросаны…. Моховые кочки? Не разобрать, звёздного освещения, к сожалению, недостаточно. Визуально – болотистая пустошь из знаменитого советского кинофильма „Собака Баскервилей“…. По краю неба промелькнул одинокий тёмно-серебряный диск. Чья-то вимана? Кажется, пошла на снижение…. На пустоши, совсем недалеко от кирпичного забора, робко тлеет крохотный жёлтый огонёк. Кто-то зажёг свечу? Может, бродяга Томас? Пригласил кошку-архмагика на любовное свиданье и сигнализирует – огоньком свечи – о месте долгожданной встречи? Мезальянсом, однако, попахивает. Или же нешуточным скандалом…. Стоп. Чуть слышный шорох чьих-то осторожных шагов – внизу, за спиной. Блин горелый. Только что, буквально в нескольких шагах от дерева, на которое я взобралась, прошмыгнул – в нежно-алых лучах Сакурры – странный дедуля. Чем, собственно, странный? А всем. Вроде бы – по внешним признакам – пожилой-пожилой, а шагал бодро, упруго, по-молодому. Практически вприпрыжку. Кроме того, бородатый старикашка, одетый в допотопный тёмно-серый балахон, нёс, зажав ручку в правой ладони, вполне даже современный дипломат. Вернее, некий стильный металлический чемоданчик. В таких наш „земной“ приснопамятный Джеймс Бонд обожал прятать-скрывать хитрые шпионские приборчики…. Да, загадочны они, надо признать, глухие мирранские ночи. Впрочем, вернёмся к нашим барашкам. То бишь, к ночной болотистой пустоши…».
Некоторое время ничего не происходило: пустынная болотистая пустошь, скучающие звёзды, нежно-алая Сакурра, крохотный свечной огонёк, ночная чуткая тишина, сквозь которую доносились едва слышимые отголоски далёкого разговора. Вот, собственно, и всё. Однообразная монотонность и статичная статичность.
Неожиданно вдалеке, там, где теоретически располагался центр болотистой пустоши, вспыхнуло странное ультрамариновое свечение. Вернее, возник призрачный столб достаточно большого диаметра, нестерпимо отливавший-сверкавший ультрамарином. Казалось, что столб поднимается прямо из болотистой земли и теряется где-то в бездонном небе. Или же, наоборот, опускается из высокого неба и исчезает где-то в бездонных недрах планеты.
А потом из ультрамаринового столба внезапно выпрыгнула-появилась приземистая светло-зелёная фигурка, окружённая тонким ярко-синим контуром, и бодро припустила вперёд, ориентируясь – скорее всего – на одинокий огонёк свечи.
