Олег Кулагин - Звезды в кармане
– Лубенчиков остается, – категорически заявил Димыч.
– Это еще почему? – обиделся Васька.
– Потому, что кончается на «у». Это тебе не раздолбанные «жигули» клиентам втюхивать…
– Много ты понимаешь, – горделиво выпятил грудь Лубенчиков, – Здесь тоже нужны нестандартные подходы…
– Ага, однажды вы с Рузяном такой подход использовали, – иронически прищурился Димыч, – И целых два месяца лечились от побоев…
Васькино лицо передернулось. Воспоминание – не из приятных.
– Не надо нагнетать страсти. Я уже через две недели был, как огурчик.
– Ага, а Рузян до сих пор хромает.
Лубенчиков кашлянул:
– Тогда пойдем втроем. Вместе мы в это дело встряли – вместе и выпутаемся… Или не выпутаемся.
– Глупости, – не согласился Димыч, – Кто-то должен остаться на «тарелке». Тоже, между прочим, ответственное задание. Но, если ты так настаиваешь… Давайте тянуть жребий.
– Давайте! – с подозрительной легкостью согласился Лубенчиков и извлек из кармана коробок спичек. Отвернулся на секунду и протянул нам руку с тремя спичками, зажатыми в кулаке, так что наружу торчали лишь серные головки.
– Короткая – остается на «тарелке», – пояснил Васька и предложил Капустину, – Тяни!
– А почему я первый? – с подозрением моргнул Димыч.
– Это ведь твоя идея – жребий, – невинно вздохнул Лубенчиков.
Капустин нахмурился и… вытянул короткую.
– Вот всё и решилось! По-честному! – обрадовался Васька и торопливо засунул остальные спички в карман.
– Э-э, ну-ка покажи! – потребовал Димыч.
– Некогда, Дима, некогда, – отмахнулся Лубенчиков, – Братья по разуму ждут– не дождутся!
Он кивнул в сторону чужого звездолета:
– Ленок, как нам лучше туда попасть?
Ответ последовал без малейшей задержки.
– Поскольку борт 384–967 не реагирует на запросы, воспользоваться его шлюзами невозможно. Стандартная процедура – вскрытие корпуса корабля с установкой временного шлюзового перехода.
– А чего его вскрывать? – заметил Васька, – Его уже и так вскрыли. До нас.
Отверстие с рваными краями – шириной никак не менее трех метров. Вполне достаточно, чтобы каждый желающий смог нагрянуть в гости.
Ленка откомментировала:
– Замеры показывают, что гипергенератор корабля либо отключен, либо полностью разрушен. Уровень гиперполя и остаточные искажения континиума в пределах нормы. Однако, инструкция не рекомендует проникновение через энергоотсек. Стандартная процедура – вскрытие корпуса в районе шлюзовых камер или в районе отсеков экипажа.
– Сколько времени это займет? – уточнил Дима.
– Для звездолетов класса «Од», три – четыре часа…
– Чего-о?! – возмутился Васька, – Да за это время у нас все «осьминоги» передохнут! Не с кем будет налаживать плодотворный межрасовый диалог!
– А нельзя как-то ускорить дело? – спросил Капустин.
– Просто-Лена не является спасательным кораблем, – виновато отозвался голосок.
Лубенчиков нетерпеливо стукнул кулаком по креслу:
– Ну так, пошлем на фиг все эти инструкции! Дырка-то уже есть – и это главное!
– Вы не должны подвергать себя напрасному риску! – у нашего звездолета опять прорезались материнские интонации, – Учитывая разрушения внутри энергоотсека…
– Раньше надо было думать! – скривился Лубенчиков, – Если б не твоя забота, мы бы здесь не загорали!
Да уж. Риском больше, риском меньше. Васька-то прав. С тех пор, как мы очнулись счастливыми обладателями «тарелки» хай-класса, вся наша жизнь – сплошная игра.
– Леночка, – мягко попросил я (ну не могу я разговаривать с женщинами грубо), – Ты, давай, организуй нам переход через ихний энергоотсек. Время не терпит.
– Исполняю, – безропотно отозвался звездолет.
За время спора, мы еще приблизились к кораблю уиту. Цилиндр нарядно блестел. Намного сильнее, чем полагалось бы от света далеких звезд. Должно быть, фильтруя картинку через прозрачный купол Рубки, Ленка специально для нас усилила яркость. Сейчас чужой звездолет напоминал громадную елочную игрушку. Только густая тьма, черным зрачком затаившаяся в дыре посреди корпуса, не давала расслабиться. Будто пристально смотрела на нас внимательным и оценивающим взглядом.
– Пошли одеваться! – хлопнул меня по плечу Васька, – Как раз успеем, пока Ленка сварганит переход.
Выделявшаяся на полу голубоватым свечением тропинка привела нас через коридор в один из отсеков, занимавших периметр «тарелки». Раньше мы сюда не заглядывали, просто не успели.
Вдоль стен, справа и слева, было штук по семь прозрачных цилиндров. Совершенно пустых.
– Займите исходное положение, – сказала Ленка, гостепреимно открывая пару цилиндров.
Мы выполнили просьбу. Цилиндры немедленно закрылись и откуда-то снизу плотными клубами начал подниматься белый туман. Вверх по телу побежал холодок.
– А как же насчет скафандров? – недоумевающе заерзал Васька.
Димыч хихикнул. Похоже, он понимал во всем этом больше нашего.
Туман поднимался всё выше и я прочитал в глазах Лубенчикова что-то вроде легкого беспокойства.
– Ленок, ты… ты извини, что я на тебя накричал, – вдруг с раскаянием попросил Васька. И дрогнувшим голосом уточнил:
– А ты уверена, что все идет как надо?
– Пожалуйста, стойте спокойно. Процесс будет завершен через пятьдесят три секунды.
Плотные белые клубы как раз достигли наших подбородков. Васька на всякий случай привстал на цыпочках. В этот момент туман перестал подниматься. Однородной массой заполнил две трети цилиндров.
– Процесс успешно завершен, – доложила Ленка, – Метастабильные скафандры сформированы.
И мы вдруг обнаружили, что белая пелена растаяла. Но не до конца. Что-то полупрозрачное и невесомое покрывало наши с Лубенчиковым тела вплоть до подбородков. Это и есть скафандры? На вид – не особо внушительно.
– А что значит – «метастабильные»?
– Срок службы скафандров в активированном состоянии – десять часов шесть минут, – с готовностью пояснила Ленка.
– А потом?
– По истечении указанного срока, метастабильный материал распадается, превращаясь в совершенно безвредное световое излучение и, таким образом, не загрязняя окружающую среду.
– Какое полезное изобретение! – восхитился Димыч, – Будем надеяться, что вы там не задержитесь дольше десяти часов.
– Да уж, – кивнул я, мысленно проклиная высокую техническую мысль ленкиных создателей. Это ж надо, додуматься до одноразовых скафандров!
– Леночка, золотце, неужели у тебя нет ничего более капитального? – взмолился Васька, с опаской щупая полупрозрачную субстанцию, – Разве это материал? Это одна видимость!
